В первый день он везёт меня знакомиться с реабилитологом. Папа уже был у этого врача, передал мои медицинские заключения и рекомендации, но план лечения и занятий без моего присутствия составить невозможно.
У меня – конкретная цель: как можно скорее встать на ноги. И успех зависит от плана лечения, который распишет врач, и моего усердия.
– Здравствуйте! – громко здороваюсь, когда Анатолий завозит меня в кабинет.
Папа предупреждал, что реабилитолог – молодой врач. Думала, для него молодой – это лет под сорок. Но Гордей Андреевич выглядит не более чем на тридцать. Передо мной – светловолосый молодой парень в спортивной форме, на которую наброшен медицинский халат. У него – отличная атлетическая фигура и очень умные глаза. Меня он разглядывает с интересом.
Я знаю этот интерес, всегда замечаю его и ужасно не люблю. Возможно, непринятие мужского заигрывания во мне – отголосок четырёх лет с Яром. Он всегда ревновал, когда кто-то оказывал мне знаки внимания, и я старалась избегать их, считала недопустимыми по отношению к девушке, у которой есть парень.
Под пристальным взглядом по инерции съёживаюсь. Если бы могла ходить, то убежала бы из кабинета. Потому что врач – существо бесполое. Так меня всегда учила мама. А этот не скрывает чисто мужского интереса. Разве профессионал может себя так вести? Это недопустимо!
– Присаживайтесь, – говорит Скроцкий, не отрывая от меня внимательного взгляда, и я воспринимаю приглашение на свой счёт. Издевается? Я и так сижу!
– Спасибо, – отвечает Анатолий. – С вашего позволения я подожду в коридоре.
– Ксения, я посмотрел твои выписки и снимки, – врач переводит взгляд на лежащие у него на столе папки, перебирает и достаёт одну из них. – Прогноз, я бы сказал, оптимистичный, – снова смотрит на меня, – естественно, если будешь работать как Папа Карло и не халтурить. Реабилитация – это не курорт, а очень и очень большой, часто тяжёлый труд.
Я и не думала, что будет легко. Начиталась уже в интернете, каково это – заново учиться ходить, когда ноги вообще не держат.
Доктор задаёт ряд вопросов, что-то записывает, а затем отправляет меня на кушетку. Медсестра помогает переместиться. Он меня ещё и лапать будет?
Внутреннее возмущение нарастает. Но опасения не оправдываются. Врача интересую не я, а мои ноги, причём в довольно прозаичном свете. В его касаниях нет ни малейшего эротического подтекста: он производит такие же манипуляции, которые проделывал перед выпиской профессор в столичной больнице. И я вспоминаю, какие хвалебные оды Гордею Скроцкому пел папа со слов знакомых специалистов. Может, он и вправду реабилитолог от Бога?