Сегодня – сухо и солнечно. Воздух насыщен ароматом весны. Ещё довольно холодно, деревья по-прежнему голые, а весенние цветы только пытаются пробиваться из-под земли. Однако организм уже точно знает: пришла весна.
Кажется, пробуждение природы будит и во мне что-то очень важное, отвечающее за дополнительные ресурсы, которые до сих пор отлёживались на печи. Опираюсь на костыли и уверенно делаю первые шаги. Каждый раз они даются мне всё легче. Во многом это – заслуга Скроцкого.
Неподалёку огромный плюшевый заяц раздаёт детям воздушные шарики, смешной клоун пристаёт к прохожим, дразнит и веселит их, показывая фокусы. Откуда-то издали доносится задорная музыка. По дорожкам снуют влюблённые парочки, многие девушки и женщины несут цветы. Жизнь кипит.
Поневоле улыбаюсь. Я непременно научусь бегать без этих ненавистных металлических палок. Трудно ставить себе какие-то сроки, потому что раз за разом они, увы, срываются. Но очень хочется, например, до следующего восьмого марта вернуться к нормальной жизни...
Гордей не достаёт коляску. Вместо этого касается моей поясницы, призывая продолжать движение. Я вздыхаю и переставляю костыли. Мне предстоит спуститься в подземный переход и подняться на другой стороне улицы. Лестницы для меня – самое тяжёлое испытание.
Колокол Собора оживает, сообщая о начале вечерней литургии. Гордей ждёт. Его ладонь настойчиво давит мне на поясницу. Оглядываюсь на источник звука и, покачав головой, делаю первый шаг вниз.
Наша прогулка заканчивается после ресторана. Дальше двигаться самостоятельно меня не заставит ни одна сила в мире. Гордей не настаивает: видимо, даже его жестокие расчёты показывают, что моя батарейка на сегодня отработала свой лимит.
– Держись крепче, мученица, – усмехаясь, он подхватывает меня на руки. – И костыли не потеряй, иначе завтра придётся ходить без них.
У него – накачанные руки и крепкие рельефные мышцы. Наверняка он очень сильный. Но даже при таком раскладе спускаться в переход, а потом подниматься с ношей нелегко.
– Интересный образ жизни у тебя, Гордей Андреевич, – дразню его. – Пять дней в неделю возишься в центре с калеками вроде меня. Вдобавок на выходных выгуливаешь их, ещё и на руках таскаешь. Не надорвёшься?
– Кого это “их”? – ворчит сквозь стиснутые зубы. Ему тяжело меня нести, но он не сдаётся.