"Отрабатывает удары, не первый день уже, а техника у него до сих
пор хромает. Как Великий Мечник мира Синей Черепахи, я мог помочь
ему, но не вижу в этом выгоды." – заключил ребёнок, стоя на стуле
на носочках у окна.
– Фауст! – раздался голос Шайни со стороны библиотеки, – Фауст!
Куда утопал, шалопай?!
"А вот и мать вспомнила обо мне," – цокнул Фауст и побежал
обратно в библиотеку, – Цто мам?
– Вот ты где! – радостно воскликнула эльфийка, – Ты куда
пропал?
– Гулял по дому и смотрел в окошко, там папа опять палкой
машет.
– Ладушки, раз ты знаешь где он, то сходи, позови его и идите
вместе кушать, обед уже на столе, – попросила Шайни присев на
корточки и ласково потрепав сына по голове, на что тот невольно
поморщился.
– Холошо, – сказал Фауст, и скорей откинув руку матери в
сторону, побежал на улицу.
Спустившись на первый этаж дома, он вышел через главный вход, и
пробежав по короткой аллее, зашёл в маленький лесок на территории
поместья. Свистящие звуки приближались с каждым шагом, но сейчас
они стали не только более быстрыми и гулкими, но и заканчивались
глухим ударом по деревянной поверхности.
"Стальным мечом рубит деревья? Совсем идиот что ли? Только
ценное оружие переводит." – вдруг, звуки прекратились, – "Закончил
свои бесполезные тренировки?" – выглянув из-за кустов, Фауст увидел
отца, сидевшего на земле в позе лотоса с катаной на коленях, –
"Медитирует?"
Просидев так какое-то время, Ленц поднял правую руку, и проведя
указательным пальцем по широкой стороне клинка, оставил на нём
широкую, светящуюся, белую линию. Когда же свет исчез, на катане
возникли красно-зелёные, переливающиеся символы, напомнившие Фаусту
восточные письмена одного из миров. Медленно выдохнув, Ленц встал,
и взяв рукоять меча обеими руками, взмахнул им четыре раза, крест
на крест. Каждый взмах создавал огненную линию, которая улетала в
сторону толстого ствола срубленного дерева, импровизированной
мишени, на котором появились четыре глубокие, длинные, горящие
отметины.
"Неплохо, давно я не встречал столь качественного зачарования,"
– заключил Фауст, – "И тем не менее, всё ещё слабо."
– Эх, потерял хватку, – печально вздохнул Ленц, и встряхнув
катану, сбросил зачарование, – Надо ещё долго тренироваться, чтобы
прийти в форму.
Уложив катану в ножны, он развернулся и поблёскивая каплями пота
на испещрённом шрамами теле, пошёл к своим вещам, лежащим слева от
кустов, в которых сидел Фауст. Тут то Ленц и заметил следящие за
ним зелёные глаза сына: