– Ты гораздо более способный, чем тебе
кажется… У тебя всё получится… – голос звучал настолько живо, что
старик попытался было прикоснуться к его источнику, но прикасаться
было не к чему…
– Даже спустя столько лет… Ты всё ещё
помогаешь мне…
От такого в теле старого эльфа
поселилось тёплое чувство грусти. Собравшись с силами, он вновь
принялся за работу, не обращая внимания на накапливающуюся
усталость.
– Самое главное, просто удерживать его
в жидком, но максимально охлаждённом состоянии, – как дирижёр,
делая пассы левой рукой, Миглус заставил все необходимые
ингредиенты закружиться в волшебном танце.
При помощи контроля ненг-ян сознанием,
Миглус разделывал, вычищал, перемалывал, выжимал и смешивал
ингредиенты, готовя их к самому сложному, непосредственно, к
созданию лечебного зелья.
Комната моментально наполнилась
лекарственным травяным ароматом, а вокруг рабочего места старика
образовалась лёгкая морозная дымка, скрывающая как его самого, так
и все действия, что он производил.
…
Спустя полтора дня, заметно
постаревший и замученный, Миглус ворвался в комнату к Фаусту, рядом
с кроватью которого сидела уже на треть поседевшая мать. Взглянув
на неё, старый эльф заметил, что у той на лице так же стали
появляться первые морщинки, наличие которых для её возраста
выглядело просто абсурдно.
– Прости… – было не понятно, за что
извинялся старик.
– Всё в порядке, ты к Фаусту? – лёгкая
улыбка дочери чуть успокоила старого эльфа, – Я вновь использовала
магию, из-за постоянно усиливающейся головной боли, он никак не мог
заснуть…
– Я понимаю… Он скоро
проснётся?
“Скоро будет последний приступ… Даже…
жалко…”
– Я уже не сплю, – тихо проговорил
Фауст, не открывая глаза и чуть шевеля губами, – Дедушка, я почти
доделал партию зелий для той гильдии из города Урд, там осталось
буквально дюжину сделать, я немножко не успел… – Фауст говорил так,
будто прощался.
Вдруг, у мальчика вновь случился
приступ. Все мучительные смерти, пережитые в других жизнях, вновь
отзывались в его маленьком теле в новой жизни!
Казалось, будто голову одновременно
пронзали миллиарды и миллиарды пуль, одновременно с этим, сверху
постоянно колотил огромный молот, норовя разбить его черепную
коробку. Фауст инстинктивно пытался спрятаться от накатившей боли,
сжимая голову руками и прижимая её к груди. Одновременно с этим,
кожа будто покрывалась страшными красными пятнами, поднимаясь от
ног к лицу, будто заживо сгорала вновь. Казалось, его кости
превращали в мелкую пыли, старательно раскалывая миллиметр за
миллиметром, а плоть старательно срезали тупым ножом с костей на
живую. Его органы будто перемалывали в кашу, из-за чего изо рта
Фауста потекла кровь, образовывая всё увеличивающееся красное пятно
на белых простынях.