– Ты сама по себе проблема, Бортич, и должна…
– Ниче я тебе не должна! – взрываюсь, хотя минутой ранее давала себе установку на спокойствие.
– Развозить твою задницу по Москве я тоже не нанимался! – трогаясь с места, цедит он в ответ на мою реплику.
– Я смотрю, моя задница никак не даёт тебе покоя, – подмечаю язвительно. – Слишком часто её упоминаешь.
– Не льсти себе, – выезжает на оживлённую трассу, подсвеченную рядом фонарей.
– Чего орать из-за ерунды? Ну, не дозвонился. Ну, дошёл до бокса. Перенапрягся, что ли?
– Пока ты клеила Кучерявого, я тратил своё драгоценное время впустую!
– Ой, ну прям! И, если что, никого я не клеила! –оправдываюсь перед ним зачем-то. – У пацана заболела шея, я сделала массаж. Чего ты так завёлся? М? – намеренно провоцирую и хожу по краю.
– Просто заткнись и сиди молча, – бросает грубо. – Если бы не просьба Паровоза, пилила бы сейчас своим ходом. По ночи.
– Кто знает, мож это куда лучше, чем находиться в обществе глубоко обиженного мужика, – ворчу я себе под нос, но он, естессно, слышит.
Зыркнув в левое зеркало, включает поворотник и резко сворачивает на обочину, где останавливается.
– Давай. Вперёд! – сжав челюсти, предлагает зло и выжидающе на меня смотрит.
– Ну это ж бред вшивой кобылы.
– Сивой, – исправляет уже по традиции.
– Неважно, – отмахиваюсь. – Смысл этих движений?
– А смысл терпеть тебя тут? – опускает стекло, и холодный воздух улицы проникает в салон.
– К чему этот кидняк?
Достаёт из пачки сигарету и дважды чиркает зажигалкой, блеснувшей в темноте красным огоньком.
– На понт берёшь? Я всё равно доберусь, чё.
Глубоко затянувшись, медленно выдыхает дым, после чего стучит указательным пальцем по виску.
– Какой резон? Мы с тобой едем в одну точку. Дай мне тоже покурить, – забираю у него сигарету и только-только успеваю к губам поднести.
– Ты охренела? – выхватывает её из моих пальцев.
– Жмот. Плевать… У меня свои дома есть, – отворачиваюсь к окну.
– «Движения», «кидняк», «резон». Ты бы лучше научилась нормально разговаривать. Противно слушать.
– Твои друзья общаются также. Разве нет? – в лоб выкатываю.
– Ты – девушка. Подобная речь абсолютно тебя не красит. Как, впрочем, и сигареты.
– Хренов моралист.
– Кто ещё скажет тебе правду?
– Воспитывать меня удумал? Какой же ты душный в свои тридцать! – восклицаю я громко. – Это старость, да?