– Я не болею, я не болею, – передразниваю, усевшись на пассажирское.
– Он сказал, что это ты его сглазила, – заводит мотор.
– Ну конечно, я во всём виновата! – фыркаю.
– Напрасно потратилась. Он твою заботу не оценит. Ты его страшно раздражаешь, Ясь.
– Спасибо, что напомнил! – цежу сквозь зубы.
– Взъелся на тебя из-за того портмоне капитально. Постоянно пацанам приседает на ухо.
– Насчёт?
– Недавно предложил нам с тобой съехать. Мол, типа, спелись, валите из квартиры на пару.
– Понятно.
Не новость, что Дымницкий спит и видит, когда я исчезну, но, как всегда, это очень меня задевает.
– Говорил, чем раздражаю? – зачем-то продолжаю больную тему. Хотя чего врать, понятно зачем. Мне нужно знать, что Кирилл говорит обо мне ребятам.
– Ой, Ясь, да всё то же самое.
– Череп…
По интонации понимает, что не отстану, пока не услышу развёрнутый ответ.
Вздыхает.
– Старая шарманка про то, что воровку подселили под бок.
– А ещё?
– Внешность твою обсуждали, татухи.
Тааак...
– И что сказал?
– Что ты обычная и ничего особенного в тебе нет. Мы с пацанами вот ваще не согласились, если чё. Ты огонь огнище! – добавляет быстро.
– Что ещё? – спрашиваю совершенно безэмоциональным голосом.
– Ну, типа бесит его, что все носятся с тобой, опекают.
– Мм.
– Пользы от неё никакой, – продолжает с энтузиазмом цитировать Дымницкого. – Мелкая, глупая. Как хозяйка – ни о чём. Если вкратце, домашними делами не занимаешься. В хате не убираешь, невкусно готовишь, жрать невозможно. Забей короче, – отмахивается, а у меня в груди будто тугой узел скручивается.
Обидно. Насчёт последнего вдвойне. Я же реально стараюсь научиться готовить. Да, пусть не всегда всё получается, но ситуация ведь реально в разы стала лучше.
«Внешность твою обсуждали»
«Обычная»
А мадам-ебу, значит, у нас необычная, да?
– Это когда всё было? – уточняю, вздёрнув подбородок.
– За подарком когда Сашке ездили.
– Ясно, – поджимаю губы.
– Не вешай нос! Он просто человек такой, тяжёлый, – пытается подбодрить меня, но после всего вышесказанного, это звучит как-то глупо и нелепо. – Яська, Кирилл тебе нравится, что ли?
– Это не твоё дело, – подрубаю громкость на проигрывателе и отворачиваюсь к окну.
Злюсь.
Очень-очень злюсь.
На Дымницкого, в первую очередь. А во вторую, на Антона, лихо выложившего за минуту всю болезненную и жестокую правду.