Ты мне вонзило в сердце нож
,
В устах нещадных злое слово.
Но это – ложь.
Все – трижды ложь!
Ты режь кого-нибудь другого.
Но почему был не рожден
Я в век разгульный Чингисхана?
Тогда бы я стальным ножом
В бою открытом был сражен
У ног кровавого кургана.
1964
* * *
В моей деревне – снег и холод,
В моей деревне печи топят.
Над крышей дома – снег и дым.
Дружище мой, ты, словно птица,
Завел жену и стал гнездиться.
А что же делать холостым?
Меня гнетет предубежденье,
В душе тревога леденеет –
Всё так. Но это ли беда?
Давно известно, что непросто
В стране полыни, медоносов
Прожить по правилам Христа.
Мой стих! Опустимся на землю,
Довольно рыскали по небу, –
Пора мне лошадь запрягать.
Скорей ведите Вороного!
Не надо мне коня другого, –
Невесту буду я катать!
И вот несемся на полозьях,
А та от ревности и злости
Косится мимо.
Мы – держись!
Едва выдерживают сани,
И пропитыми голосами
Деревня ахнула… Женись!
Март 1971
Красотами мира владел я,
Обилием звезд вековых.
Имел неплохую идею,
Боясь лишь насмешек твоих.
Неслыханным этим богатством
Собрался тебя одарить. –
Как только вечерняя сказка
Настала, промолвил: «Бери».
И ты отнеслась с пониманьем
К дарам, не скривившись губой.
Тем временем звезды над нами,
Похоже, смеялись толпой.
Коснувшись тебя без усилий,
Я вызвал улыбку в ответ.
В зрачках озорных отразился
Галактикой присланный свет.
Тому отраженному свету,
Казалось, не будет конца.
Так мы приближались к моменту
Забавы по воле Творца.
И ты, угоревши дурманом,
Сказала: «Не спать до зари!
Я тоже вручаю подарок».
Добавила тихо: «Бери».
Июнь 1971
Старший конюх четок, как подкова:
– Будет вам ночное. Не вопрос.
И сказал Ивану Адюкову:
– А тебе не к спеху. Не дорос.
Закатилось солнце за край неба,
За край света, много сил отдав.
Закатилось. Быстро потемнело
На лугу среди высоких трав.
И, когда от полевого стана
Возвратились, как с войны, отцы,
Лошадино-рабочее стадо
Мы направили вглубь темноты.
Там запахло клевером и прочим;
Запахи ползучи над травой.
Наводил здесь ужас на рабочих,
Пролетая днем, пчелиный рой.
Звезды зазвенели, как подковы.
И у них имеется свой срок.
Только жалко Ваньку Адюкова,
Он в траве уснул бы, как сурок.
А кому-то в эту ночь не спится,
И всю ночь не спится напролет.
В дебрях незнакомая мне птица
И кричит, и плачет, и поет.
Красоту ночей как чудо света,
Чудо без начала, без конца,