Описать – обязанность поэта,
А воспеть – обязанность певца…
Лошади пасутся, кобылицы.
По ночам горят костры.
И вот
Коростель, знакомая мне птица,
Не кричит, не плачет, не поет.
Лето 1971
* * *
В мутной луже, в дождевой воде.
Прогуляться переулком сонным,
Чтобы так пройтись по этим звездам –
Больше не получится нигде!
Переулок выведет нас в рощу.
Ты легко одета и попроще,
Как по нраву мне и по теплу.
Бродит воздух там еще весенний,
И зашелестит охапка сена,
Как ты заглядишься в синеву.
Что вчера над нашим сеновалом
Высоко искала мнимым взглядом,
В чем ты так нуждалась в тот момент,
Чтó забыла вмиг ты на мгновенье,
В темноте пока спала деревня –
Было это в небе или нет?
1971
Огоньками мерцает в былом вечеринка,
Разошлись кто куда и друзья.
Ты меня повела по траве, по тропинкам,
По местам, где растут тополя.
Тишина – как Всевышний задачку решает.
Не слыхать ни небес, ни полей.
Лишь внизу, в глубине, тишине не мешая,
С нами тайно шептался ручей.
Подражая кому-то по древним законам
И услышав горячую где-то мольбу,
Фантастичная ночь рассылала по звездам
Фантастический шепот: «Люблю».
Говорили о чем-то серьезном.
Ты платье
Замарала смолой тополей.
Я тебе услужил, удалив эти пятна
Чуть пониже и выше грудей.
В тот момент роковой баловали нас боги,
Я не мыслил веригу твою.
Только лишь, как те звезды, навечно запомнил
Твой потерянный голос: – Люблю.
Июль 1984
Гудел ветер. И лето гудело…
Да хоть трижды будь настороже –
Бесполезно. То смутное лето,
Как мятежник, тревожит в душе.
Поневоле всё вспомнишь, – нас двое,
А вокруг – роковая гульба.
Как чужое добро, дорогое,
Из-под носа украли тебя.
Веселились, наверное, бесы.
А мне снились кошмарные сны.
Но молюсь, чтоб суд высший,
небесный,
Не признал твоей женской вины.
Мир волшебен!
Мы встретились снова.
Ты легка на подъем, без забот.
Под помадой губной, тонкослойной,
Виновато кривился твой рот.
Говорила красиво, прекрасно.
Я следил за движеньями губ.
Было холодно. Может, напрасно
Размышлял про себя: «…Украдут».
Декабрь 1984
Беглец мятежный из темницы,
Дух подземелья. И ты рад,
Что, наконец, на свет пробился.
К своим пробился, как солдат.
И, торжествуя в мире встречном,
Играет вольная вода, –
Того ли ради, чтоб исчезнуть
В речном потоке навсегда!
Июнь 1988
За небом ничего не видно.
Сплошная серость, пелена.