Спасение от удушья люди получали на длительных остановках, но их было немного. На кратковременных – проводники открывали двери тамбуров настежь, устраивая сквозняк.
Люди, в такой обстановке, вели себя по разному. Одни становились вялыми и безразличными. Другие – раздражались по самому не значительному поводу. Проводница, маленькая и полная женщина средних лет, ни во что не вмешивалась.
Павел лежит на верхней полке у открытого окна. Внизу напротив – молодая девушка, обмахиваясь журналом, страдальчески хмурит бровки. К ней подсел парень, пытаясь обнять её за плечи. Она, молча, начала отбиваться, отталкивая парня, но тот, не обращая внимания на её протесты, монотонно повторял:
– Пойдём со мной, девочка, выпьем, потусуемся, пойдём! Чего ты артачишься, строишь из себя… – И он грязно выругался.
– Оставьте меня в покое! Я Вас не знаю, и знать не хочу!
– Не знаешь, так узнаешь, это мы на раз!
Девушка умоляюще посмотрела на Павла, но он не собирался пока вмешиваться, ему не давали покоя свои переживания и заботы. Но тут парень схватил девушку за обе руки и потянул её за собой. Она закричала, и он ударил её по лицу. Закричала и женщина, соседка девушки. Парень на второй верхней полке крепко спал. Павлу пришлось вмешаться:
– Эй ты, отпусти девчонку, видишь, она не хочет с тобой идти!
Парень продолжал тащить упирающуюся девушку. Тогда Павел спрыгнул с полки. Одной рукой он подтолкнул девушку на место, другой – вытолкнул парня из купе, невольно взглянув ему в лицо.
Лицо его было узким и бледным, с острым подбородком, плотно сжатыми тонкими и сухими губами длинного рта, как у акулы, и пронзительно-чёрными щёлками глаз. Его злоба и агрессия волнами расходилась вокруг, передаваясь, словно заразная болезнь.
– Тебе, мужик, жить надоело? – Осведомился он неожиданно тихим медоточивым голосом:
– Сиди тихо, и не лезь, куда не просят, а то пожалеешь.
Но Павла, неожиданно для него самого, охватила дерзкая решимость приструнить наглеца. Они вышли в тамбур – Павел шёл впереди. И тут он почувствовал короткий, как укус змеи, укол на бедре.
Сумрачный серый тамбур вдруг закружился вокруг него, свиваясь петлями, выворачиваясь наизнанку. Перед глазами всё стало расплываться, стало крохотным, точно он смотрел издалека. Пол и потолок тамбура словно поменялись местами. Только глаза парня – чёрные, жгучие, точно угли, притягивали, не отпуская его. Павел поднял руки к лицу, пытаясь защититься. Он зашатался, пытаясь совладать с чернотой, которая вот-вот уже грозила охватить его. Потом почувствовал сильный удар в голову, но боли не ощутил, и, молча, полетел в небытие…