Другую книгу Ирвинга, «Отель „Нью-Гемпшир“», с одинаковым успехом можно было бы назвать и бурлеском, и гротеском, и сатирой, и трагикомедией, и романом воспитания… А можно – фантасмагорической семейной сагой.
«Любимой историей в нашей семье была история о романе между отцом и матерью, о том, как папа купил медведя, как они с мамой полюбили друг друга и быстренько, одного за другим, заделали Фрэнка, Фрэнни и меня („Бац, бац, бац“, – как сказала бы Фрэнни); а после небольшой передышки – Лилли и Эгга („Пиф-паф – мимо“, – скажет Фрэнни)».
Чего и кого только нет в этой семейке, состоящей из сплошных чудаков, а также невозможных собак и даже, как было сказано выше, дрессированных медведей. В довершение всего, живут они в собственном частном отеле, бок о бок с колоритными служащими и разнообразными постояльцами.
Джон Ирвинг изменил бы себе, если б не поместил сей отель в маленький «академический» американский городок (он вообще мастер изображать специфическую атмосферу таких городков, сконцентрированных вокруг частных школ либо университетов, – ибо сам профессор), и если бы часть повествования не происходила в Вене (он, похоже, обожает Австрию, в которой некоторое время жил и работал, больше прочих стран Европы, что находит отражение едва ли не во всех его романах). Ну, и ещё он не был бы самим собой, если бы не включил в свой текст изрядную долю натурализма, доходящего до стадии, которую принято называть «порнухой и чернухой»…
Но, несмотря на это и на множество по-настоящему грустных (а отнюдь не только весёлых и прикольных!) вещей, происходящих с персонажами, книга у Ирвинга, как обычно, получилась светлой, позитивной и гуманистичной. Ведь «руководящий принцип нашей семьи сводился к тому, что осознание неизбежности печального конца не должно мешать жить полнокровной жизнью». Ирвинг уверен, что жить и любить людей стоит, несмотря ни на что, и умеет заставить читателя проникнуться этой верой.