(В порядке автобиографического очерка)
Лучшее место в цирке для меня – это самое верхнее, можно сказать, «под куполом», откуда видно и арену, и остальных зрителей, сидящих внизу.
Само представление, кроме чудес акробатов и дрессировщиков, меня интересует мало. Намного интереснее люди вокруг, которые по-детски увлечены ареной. Вот, на два ряда ниже меня сидит колоритная пара, мужчина и женщина средних лет, мрачные, постоянно спорящие друг с другом. Мужчина из породы типичной, самой распространенной: брюшко, лысина, легкая отечность лица, развившаяся на фоне злоупотребления алкоголем. Его спутница столь же «типична», располневшая брюнетка из категории бывших «сердцеедок», постаревшая и порядком истеричная, которая готова попрекать деньгами, потраченными на билет при всех, нисколько не смущаясь громкости своего голоса.
Так они и сидели до начала представления, переругиваясь на весь цирк. Но вот прозвучал звонок – и куда делась злость, куда делось раздражение? Два восторженных ребёнка взялись за руки, и буквально обратились в зрение и слуха, радостно хохоча над ужимками клоунов.
Мне не интересны клоуны. Я жду того момента, когда на скользкой и накренившейся трапеции под купол цирка поднимется тоненькая гимнастка. В который раз, дрожа от напряжение, эта девочка – а смелее её вряд ли наберется хотя бы пара человек из зала – будет совершать головокружительные кульбиты, вызывая бурные аплодисменты. Каждый прыжок точный, каждое сальто потрясающее, а зал внизу буквально вне себе от восхищения – и никто не помнит о предшественнице этой отважной девушки.
Один я, как верный пёс, из года в год прихожу в этот цирк, и сажусь на свое старое место, и внимательно слушаю избитые шутки от клоунов. Программу я за долгие годы вызубрил наизусть – и теперь просто терпеливо ожидаю момента, скрашивая одиночество печальными размышлениями.