Темнота плохо на меня действует. Я чувствую то, что не должна. И не буду!
– Мы еще долго? – меняю тональность. Знаю, Кира это сбивает. Я своим поведением его сбиваю.
И понравившийся мне парень-торопыга скрылся.
– Уф, Зоя, своему любовнику ты тоже задаешь такой вопрос?
Зрение все-таки важно. Я как ненормальная хочу посмотреть на него. Увидеть его глаза, взгляд. Он стал темным? Покрылся корочкой льда? Там есть блики бешенства и раздражения?
Но чувствую едва уловимый запах легкой обиды и досады.
Я знаю, что прохожусь острой бритвой по его нервам. Возможно, и чувствам.
– Я хочу уйти, Кирилл, – говорю строго. Внутри все бьется в истерике. Отчетливо теперь осознаю, что больше темноты я боюсь втрескаться в этого человека.
Молчание. Я слышу его густое и глубокое дыхание.
– Понял.
Он каким-то образом зовет официантов, нам помогают выйти из темного зала в холл. Все это время я дышу через раз.
Глаза режет от яркого света, когда снимаю очки. Кир хмурится. Глаз не оторвать. Красивый.
И резко отвожу взгляд, не позволяю себе его разглядывать. Это уже лишнее.
До машины идем, не разговаривая. Неуютная тишина висит над нами.
– Ты правда так темноты испугалась? – спрашивает спустя время. Мы выехали на шоссе в сторону моего дома. Он знает мой адрес. И сейчас это уже не раздражает. Скорее, заставляет чувствовать себя еще более виноватой.
– Да, – вру. Кир решил, что это все она, темнота дурацкая.
– Прости. Надо было как-то тебя предупредить что ли. В следующий раз буду думать.
– Следующего раза не будет, Кирилл, – не хочу сейчас смотреть на него. С каждой проведенной минутой вместе он заползает внутрь как вирус. А болеть я не хочу. Не люблю это дело.
Леманн останавливает машину напротив подъезда. Да что ж такое, он и номер подъезда знает?!
– Хорошо. Твои предложения по второму свиданию, – разводит руки в стороны. Милый сейчас такой.
Я лишь отрицательно качаю головой.
– Упрямая коза, – ругается.
Хлопнуть бы дверью его машины и скрыться в подъезде. Но догонит ведь, номер квартиры знает. А на свою территорию я его не впущу.
– На балет приходи, – говорю между делом. Более чем уверена, сольется.
Кир морщится, словно букашку раздавил. Точно сольется. В груди растекается противная лекарственная горечь.
Он провожает меня до подъезда. Я все это время стараюсь не думать о том, что будет дальше. Короткий поцелуй? Кожа пылает и становится жарко. Я даже обернуться боюсь.