По коже очень осторожно начали появляться мурашки. Незаметные такие еще, как от легкого прохладного ветерка. Букет стоит на окне в комнате. Вчера как пришла, достала цветы из упаковки, обрезала нижние листья и поставила в вазу. Долго любовалась ими.
– От Ле-е-еманна, – тянет гласные. Да, мне тоже нравится его фамилия. Звучная. И очень красивая. – То есть, не от Лео?
Начинаю закипать. Тема с шуточной переходит в разряд острых. Если раньше я спокойно могла пропускать мимо ушей их издевки в его адрес, и в свой, соответственно, сейчас внутри пульсирует раздражающее и зудящее чувство. Мне неприятны их нападки в сторону Лео и постоянное восхваление Кира в моих глазах.
– Нет, не от него, – отворачиваюсь от них к раковине, чтобы помыть фрукты.
– А Кир… он звонит? Звонил тебе?
С грохотом бросаю уже чистые яблоки обратно в раковину. Брызги летят в разные стороны. Но мне плевать.
– Мы можем поговорить о ком-то, кроме Леманна? – спрашиваю резко.
Сама себя перестала узнавать. А главное, я не совсем понимаю, почему такую реакцию вызывают эти вопросы, намеки, да и сам Кир.
Как голыми и мокрыми руками провода коснуться - в секунду вспыхиваю и трясусь.
– Можем, – говорит Мила.
На кухне воцарилась тишина. Дыхания такие тихие, что нервы тоненькими кручочками цепляются и тянутся в разные стороны.
– Какие планы на отпуск? – ненавязчиво спрашивает Милка. Между нами ощущается натянутость. Резко становится неуютно даже на собственной кухне. Такого давно между нами не было. Мы могли ругаться, ссориться, но вот это молчание на кухне… жуть.
– К маме съезжу. Была у нее еще в феврале. Скучаю.
Отодвигаю бокал с вином, не сделав и пары глотков. Не хочу. Ощущение одиночества поглощает даже среди близких подруг.
Наш вечер заканчивается раньше обычного. Резко иссякли все темы для разговоров. Так паршиво внутри от этого чувства.
– Тебе сегодня что-то твой Навицкий не звонил, – хочу съязвить. Нереализованное желание укусить за причиненное мне душевное беспокойство. Странная черта, девчонки знают о ней и уже привыкли, что иногда я и правда веду себя как… сучка.
– В Питер уехал. Что-то там сделка какая-то срывается. Они с Кириллом побросали все дела, и…
Снова игра в «гляделки». Имя «Кирилл» в этом доме приравнивается к ругательству. Сердце замирает, набрав высоту, и дрожать начинает. Я сама не своя. Ощущений столько, что задыхаться начинаю.