На дальний берег,
Там, где ива
Поклоны отдаёт звезде,
Умноженной на дне промоин,
И травы, космы размотав,
Колышутся, уж будь спокоен,
И в ледоход, и в ледостав.
Всё неохватно. Всё бесцельно.
Дано, как воздуха глоток.
Идёшь и чувствуешь отдельно
На коже каждый волосок.
Не чуя ног,
Как сорвались с корней,
Несутся в пропасть
Беглые надежды
От сердца вплавь,
Чтоб прозвучать верней,
И расцарапать
Сомкнутые вежды.
Проснись! Гляди!
Тревожный красный цвет
Уже налился
Адски громким звуком.
И вены
Просыпающихся верб
Подыгрывают
Горнам, скрипкам, трубам.
Здесь что угодно
Может быть струной,
И голосом,
Горячим и текучим.
Мы – пленники.
Мы связаны весной
И брошены
На мартовские кручи.
Бесконечная посылка.
Нам ниспослан свет.
Звезды вздрагивают зыбко
И конца им нет.
Отвернешься ли, изверясь,
Пустишься в разврат,
От тоски завоешь зверем,
А они горят.
Возродишься ли, пустыню
Обращая в сад,
Из имён, назвавши имя,
А они горят.
Обольешься хладным потом,
Призванный назад,
Не печалятся уходом,
Всё горят, горят.
Разломлено вчера
И смочено в вине,
Завидя корм
Слетелись шумно птицы.
Горюют ли, горя
В свечном огне
Надежды глупые,
Что им вовек не сбыться?
Не сладок мне кагор,
Не утешает хлеб,
И тайн не вышло
Нынче причаститься.
О, Господи!
Как посылаешь снег,
Пошли забвенья
Белую орлицу!
Ни голоса,
Ни разворота плеч,
Ни полной грусти
Безоглядной речи
Не в силах помнить,
Но молю сберечь.
Пусть уцелеет он
В жестокой сечи
Немилосердных,
Равнодушных дней,
Шагающих
По утомленным спинам!
И пусть сияет
Средь других огней
Его огонь и мой наполовину.
***
Приснились мертвые. Хотят поминовенья.
Хотят побыть еще, пресуществиться в хлеб,
Войти в зрачок неистребимой тенью
Набухших соком марта красных верб.
Три пирога и соль, для тех, кто снится,
Для тех, кто домом выдохнут как дым,
Пускай склюют, аукаясь, синицы,
А стыд и горечь нищим подадим.
Настанет время, ангел недомолвок
И нам оставит щель между ресниц,
Залив замки забот кипящим оловом,
И спрятав ключ от них между страниц.
Круги по воде,
Как кривая моих колебаний
Бегут от упавшего
В омут безвременья дня.
До кромки песчаной,
Стрекозьих в рогозе сверканий,
Сетей на ветру
И согревшего чайник огня.
Круги по воде,
Там, где пущено слово и дело,
Расходятся вольной волной,
Умножаясь в сто крат,
С другими кругами сойдясь.
Не того ль я хотела,
Роняя как камень себя
В этот маленький ад?