Я вжала голову в плечи. Ну почему вдруг стало так важно, чтобы мне тут кто-то поверил? Они уже нацепили на меня ошейник, как на преступную ведьму. Только стало вдруг физически больно. В грудь будто кусок льда положили, и он обжег внутренности. Я сжалась, пытаясь перетерпеть, и прикрыла глаза. Меня вдруг коснулись и, не успела я дернуться, подхватили на руки.
— Что такое? — тихо спросил Стерегов, вскинув меня к груди и коротко прижав к себе. — Тебе плохо?
— Это — не я. — Голос дрогнул, хоть я и пыталась заявить об этом твердо.
— Я знаю. — Он вернул меня на кровать и выпрямился. — Твои шмотки вернули. Собираемся и едем.
— Куда? — растерялась я.
— Ты хотела к врачу. Я тебе устроил встречу.
— Я сама…
— Рот закрой, — беззлобно приказал он. — Ты не будешь себя лечить.
— Я буду спорить с твоими врачами, тебе будет стыдно, — процедила я.
— Плевать. Спорь, сколько влезет.
— Мне неприятно, что ты мной командуешь перед друзьями, — проследила я за ним, когда он направился из спальни.
Михаил даже глазом не моргнул. А когда вернулся с моими вещами в пакете, зыркнул на меня недовольно.
— Я не хочу, чтобы все тебя лицезрели такую! — прорычал, швыряя пакет на кровать.
— Какую?
— Растрепанную, зовущую и еще не остывшую после секса со мной. — Он навис сверху, ввинчиваясь в меня злым голодным взглядом. — Я хочу посадить тебя в комнате и трахать с утра до вечера, а не носиться с этим всем и выворачивать свою личную жизнь на всеобщее обозрение! Поэтому спасибо, что не встала снова в позу!
— Я не виновата, что тебе приходится носиться!.. — зачем-то пререкалась я.
А все оттого, что его откровенные разговоры о желании, всякое отсутствие деликатности и полное бесстыдство вгоняли меня в ступор. Я понятия не имела, что делать с этим раздевающим догола взглядом и физически осязаемым требованием подчиняться каждую секунду. Даже в одежде я ощущала себя перед ним не просто раздетой, а разложенной на кровати с раздвинутыми ногами.
— Ты виновата! — рявкнул он вдруг на мою попытку подтянуть к себе вещи в пакете. — Виновата в том, что носиться мне пришлось только сейчас, а не десять лет назад!
— Потратил ты их так себе! — взвилась я.
— Зато есть, что тебе предложить! — усмехнулся он зло. — Дед твой теперь суетится меня представить в качестве твоего избранника перед всем высшим кагалом! Нет чести теперь больше, чем явиться перед ними в наморднике и, как он выразился, с чистыми руками! Понимаешь?