– А потом? – Татарчуку уже не терпелось услышать продолжение.
– Потом, начался ураган, и американский флот понесло в открытый океан.
– Ну-ка, включите мне эфир. Что там сейчас говорят? – Татарчук обернулся к другому связисту. – Что там наш штаб на это говорит?
Молодой офицер, для которого этот выход был первым, принялся рьяно исполнять приказание. Эфир подключили к громкой связи, и тесную рубку наполнил шум переговоров. Не надо было быть лингвистом, чтобы понять, что тон переговоров звучал испуганно, местами даже истерично.
– Кто понимает, что они говорят? – Татарчук обвел взглядом команду.
– Э-э-э-э… трудно разобрать, мешается всё в одну кучу. Только матерятся понятно, – ответил старший лейтенант Ляхов, знающий английский.
– Это мне и без тебя слышно, что матерятся, конкретнее скажи.
– Говорят, что флота у них больше нет…
В этот момент в лодку врезалось что-то. Удара не было, но ее качнуло градусов на тридцать. Все, кто не держался, попадали. Через несколько секунд по обшивке загремела частая дробь, словно лодка попала под град. Татарчук кинулся к офицерам, управлявшим лодкой.
– Что? Что происходит? Что это за хрень?
Никто не знал, что ответить командиру.
– Мы меняем курс, – ответил один из вахтенных офицеров. – Нас сносит.
– Как так, сносит? – Татарчук не мог представить, что течение может что-то противопоставить мощному двигателю судна. – Что там со штабом? – наконец вспомнил он про свое распоряжение.
Молодой офицер передал наушники командиру.
– Всем флотам! Чрезвычайная ситуация! Ураган движется с запада с примерной скоростью триста километров в секунду. Субмаринам уйти на максимальную глубину, надводному флоту стать против ветра. О получении приказа доложить.
– Капитан первого ранга Татарчук, АПЛ «Пересвет», приказ принял. Начинаем погружение, – Татарчук снял наушники. – Погружаемся на четыреста метров, – отдал он приказ.
К тому моменту, когда командир оторвался от наушников, стало ясно, что корабль не управляется. Его постоянно кренило из стороны в сторону. За шумом барабанной дроби, причина которой была еще не ясна, слышались натужные скрипы корпуса лодки, испытывающего колоссальные перегрузки. Зашумели цистерны, набирающие воду. С каждым метром погружения дробь по корпусу стихала, и лодка все лучше откликалась на руль.