12. Глава 11
Руслан Сарманов откинулся на спинку кресла и обвел взглядом своих оперов.
— После того, как мы заберем деньги, их надо будет спрятать в надежном месте на несколько дней. Здание ОВД и наши квартиры для этого не подойдут. У кого какие идеи?
— У меня есть дача, правда, я не был там после смерти родителей. Наверное, дом в полном запустении, — кашлянув, проговорил Павел.
— Так это даже лучше, — кивнул Сарманов. — Значит, вы с Сашей повезете деньги на дачу и будете ждать, пока я дам вам «зеленый свет» на то, чтобы начать раскидывать их по счетам. Юра с Димой должны будут отсечь хвост, если таковой нарисуется, — он немного помолчал. — По моим подсчетам все произойдет в конце октября, — Руслан распечатал новую пачку сигарет и, достав сигарету, прикурил. — У нас достаточно времени подготовиться, и помните, что у нас нет права на ошибку.
— Руслан, а сколько там? — немного помедлив, все-таки спросил Юра.
Сарманов взглянул на него исподлобья.
— Достаточно, чтобы так рисковать, — резко ответил он. — Получив свой процент, каждый из нас вполне может не работать всю оставшуюся жизнь и при этом ни в чем себе не отказывать. Однако если на следующий день мы все дружно уволимся, это будет выглядеть крайне подозрительно, потому придется нам еще какое-то время потусоваться в «Отрадном».
— Да это понятно, — кивнули опера.
Начальник УГРО встал с кресла и прошелся по кабинету. Подойдя к окну, он стряхнул пепел от сигареты в пепельницу и произнес, задумчиво глядя в окно:
— Так что, обратный отсчет пошел.
***
Катя вошла в темную квартиру и огляделась. Было тихо и пусто, видимо, брат не часто здесь появлялся в последнее время. В комнате девушки все осталось на тех же местах, что и два месяца назад.
Два месяца... В тот июльский вечер она уходила отсюда, полная надежд на начало совершенно другой жизни, а теперь возвращается, словно признав свое поражение.
Девушка подошла к окну и, скрестив руки на груди, смотрела на дождь, льющий непрерывной стеной весь день. Как-то неожиданно и нежданно наступала осень, навевая грусть и непрошеные слезы...
— Никаких слез, — сделав глубокий вдох, твердо сказала она себе и, помолчав, добавила, словно обращаясь к невидимым собеседникам: — Не дождетесь, мальчики...
Не раздеваясь, Катя прилегла на кровать и, укрывшись пледом, долго лежала, глядя в темноту и думая над своей жизнью. Предательство близкого человека потрясли ее сильнее, чем поведение опера. От него-то она могла ожидать всего, что угодно, но родной брат... Слез не было. Только пустота. Странное чувство безразличия пришло вместе с осознанием того, что ее жизнь никогда уже не будет прежней.