Еще на подходе почувствовал сидящего на дереве паука.
Адаптировались, что ли, зимой охотятся. Зная куда смотреть,
разглядеть охотника было несложно. Так себе экземпляр, с крупную
собаку. Бросил парализующее заклинание и мобиликорпусом спустил
добычу на землю. Несколько режущих секо лишили жертву лапок, а
лечащие гарантировали свежесть дичи. Еще раз приложил акромантула
петрификусом и трансфигурировал его в камень. Долго он, конечно, в
таком состоянии не пробудет, как-никак магическая тварюшка, пусть и
волшебства в нем с гулькин нос, да мне и не надо, лишь бы в
горловину рюкзака пролез, а там место на десятки ему подобных
будет.
Здраво рассудив, что где один охотник — там и другие
найдутся, начал обходить логово по периметру. Предположение
полностью оправдалось. Закинув еще дюжину пауков-переростков в
сумку, отправился обратно в школу. Вроде бы никто моего отсутствия
не заметил, во всяком случае на обеде задумчивых взглядов не ловил.
Правда и директора за столом не наблюдалось, оно и к лучшему.
Прихватил добычу и метлу, спасибо профессор Макгонагалл за подарок,
а что разочаровал и не пытаюсь убиться, играя в ваш любимый квидич,
ну извините, наверно. Вот и туалет плаксы Миртл. Приведения не
было, смылось еще при подходе, чувствуют они в нас что-то
пугающее.
«Откройся», — прошипел на парселтанге. Раковины
разъехались, открыв тайный ход. Чуть опустился в него на метле и
приказал закрыться, мало ли кого принесет. Завещание и письмо на
всякий случай поверенному отправил. Мало ли что случится. Грязная
труба закончилась в пещере, грубо обработанные стены, пыль, грязь и
огромная высохшая шкура внушительной змеюки. Слазить с метлы не
стал, благо проход не завален, полетел неспешно вперед подсвечивая
дорогу люмосом. «Откройся», — прошипел круглой двери со
змеями. Те тут же зашевелились. «Однако», — хмыкнул, оценив
толщину препятствия. Зал как-то не слишком внушал. Нет, он,
конечно, большой, мрачный и все такое, но какой-то не такой.
Грубый, грязный, статуи еще эти, словно их поклонник кубизма
ваял.
— Говори со мной, величайший из основателей, —
прошипел у статуи Салазара, задравшего вверх разинутую пасть.
— Кто ты? — задал вопрос изрядно отощавший василиск,
страдающий от голода, без понятия, как я это понял.
— Друг. Пауков принес.