- Но я не могу…
По лицу вижу, что ей хотелось бы согласиться, поэтому предполагаю:
- Тебе запретили выходить на улицу? Так ты и не выйдешь. Вон в тех кустах, - показываю на заросли неподалеку от нас, - я видела дыру в заборе.
Понимаю, что ей нужен лишь повод. И это срабатывает - Влада решительно поджимает губы и сердито произносит:
- С удовольствием присоединюсь к вам за завтраком!
Брешь в заборе не особенно большая и девушке приходится исхитриться, чтобы втиснуться, но у нее получается. Уважаю целеустремленных.
На кухне усаживаю Владу за стол и вручаю ей чашку с травяным чаем – надеюсь, он поможет ей расслабиться. Пока девушка с любопытством осматривается по сторонам, приступаю к приготовлению завтрака.
Хочется, чтобы сытно и горячее, поэтому быстренько чищу несколько картофелин, крошу их и перекладываю на разогретую сковороду, где уже шкварчит масло. Радуюсь, что получилось прикупить свежих желтых помидоров и теперь есть из чего сделать салатик. В дополнение нарезаю тонкими ломтиками окорок и быстро сервирую стол к завтраку.
Влада смотрит голодными глазами, сглатывает слюну, но на еду набрасываться не спешит. Выжидает, пока я сяду, и только после этого берет в руку вилку.
Когда мы все съедаем, она, глядя на опустошенные тарелки, суетливо поднимается со стула:
- Я помою.
Качаю головой:
- Не нужно. Давай лучше чаю попьем.
Ставлю чайник, и пока он закипает, быстренько перемываю грязную посуду, а затем ставлю перед девушкой чашку свежезаваренного чая и рогалики. Влада пробует сдобу и довольно улыбается. Раздумываю, как бы предложить ей взять немного с собой, но она внезапно подхватывается с места, словно вспомнила о чем-то важном, и выпаливает:
- Большое спасибо за угощение! Мне пора!
- Заходи в любое время, - улыбаюсь я и провожаю ее глазами.
Стоит двери за ней закрыться, открываю Колдовскую Книгу и удовлетворенно киваю – мой долг уменьшился.
Спустя минут десять приходит Томи вместе с седым стариком в местами порванной, но чистой одежде. Заглядываю бывшему королевскому садовнику в глаза и понимаю, что предложу ему работу, даже если слова мальчишки окажутся преувеличением – в них доброта, смешанная с грустью, дает понять, что пусть он и сдался, но все-таки остался человеком. Присмотревшись к ауре старика, преисполняюсь состраданием – похоже, он из тех немногих, кому посчастливилось не только встретить «ту самую», но даже прожить какое-то время в любви и радости. Но потом любимая умерла, и он так и не смог смириться с потерей.