– Рад вас видеть, Елизавета Николаевна, – улыбнулся Штерн, – вы все хорошеете.
Пальцы Штерна легко сжали ладонь Лизы, и пока он нес ее руку к губам, этого мгновения хватило, чтобы девушка поняла, что поверенный очень несчастен. Иван Иванович был влюблен в Луизу де Гримон, но боялся признаться ей в своих чувствах, он проклинал свою нерешительность и то, что не сделал предложения до того, как Луиза получила письмо из канцелярии нового короля Франции о восстановлении титула и передаче имущества их семьи. Теперь Штерн уже не был ровней тетушке новой герцогини де Гримон, а открыть свое сердце – и получить отказ для гордого мужчины было невыносимо.
«Вот еще одно сердце, страдающее от неразделенной любви, – сочувственно подумала княжна, – но ведь его беде можно помочь, нужно только изменить его точку зрения на эту проблему».
Она взяла поверенного под руку и повела к столику с напитками.
– Иван Иванович, налейте мне, пожалуйста, немного красного вина, – попросила она, – и расскажите о Париже.
– Париж всегда хорош – что при Наполеоне, что при Бурбонах, это самый романтический город Европы, но и торговать там умеют. Правда, на этот раз в Париже меня удивили две женщины. Аристократки, богатые, красивые и молодые, разыскали меня, чтобы договориться об исключительных правах на покупку платьев мастерской мадемуазель Луизы. Честно говоря, я такого не ожидал, хотя должен был уже привыкнуть к коммерческой деятельности дам.
– Вы просто еще не успели сменить свою привычную точку зрения на вещи, а жизнь уже ушла далеко вперед. Вот посмотрите на Генриетту – как она учится сейчас оперному пению у сеньоры Молибрани, я уверена, что она, несмотря ни на какие титулы и предрассудки общества, обязательно будет петь на сцене. А ее тетушка! Луиза не только талантливый художник и непревзойденная модистка, но она обладает и замечательным коммерческим талантом. Создать на пустом месте процветающее предприятие, дать работу многим отчаявшимся женщинам, это – большое достижение. Я уверена, что как бы ни сложилась теперь ее судьба, она всегда останется коммерсантом.
– Боже мой! Сестры Черкасские не перестают меня удивлять. Откуда в столь юной головке мысли зрелого философа? – восхищенно спросил Штерн, и Лиза заметила в его глазах ярко вспыхнувший огонек прозрения.