Сегодня спектакля в Ковент-Гарден не было. В доме сеньоры Джудитты готовили праздничный ужин и украшали зал ветками омелы, а в камине уже горело огромное рождественское полено. Услышав шум подъезжающего экипажа, Кассандра радостно выбежала навстречу подруге.
– Дорогая, как я рада, что ты приехала, пойдем, мама сейчас будет петь рождественские песни.
В большой гостиной собрались все слуги дома. За фортепиано сидела хозяйка. Удивительно моложавая в светлом голубом платье и роскошном ожерелье из нескольких нитей крупного жемчуга, скрепленных аграфом с большим ярким сапфиром, она улыбнулась девушкам и поманила их к себе. Кассандра взяла Лизу за руку и повела за собой к фортепиано.
– Дорогая, сегодня мы поем вместе, – обратилась примадонна к дочери, – сегодня – святой день, поют все.
Она заиграла рождественские гимны, а потом запела. Волшебный низкий голос великой певицы заполнил комнату, как всегда производя ошеломляющее впечатление на людей. Лиза краем глаза заметила, как замерли слуги, попав под очарование пения хозяйки, когда к контральто матери присоединилось глубокое бархатное меццо-сопрано. Это запела Кассандра. Два волшебных голоса то сливались, усиливая друг друга, то разлетались, оттеняя красоту каждого. А Лиза ясно поняла, что никогда ничего подобного она в своей жизни больше не услышит. Такое чудо можно услышать только один раз в жизни. На глаза ее навернулись слезы. Она плакала и слышала, как за ее спиной плачут слуги.
Наконец, Кассандра взяла серебристые ноты верхней октавы, а примадонна – последний аккорд, и музыка смолкла. Несколько мгновений тишины показались Лизе вечностью, а когда раздались аплодисменты, она как будто вернулась на землю, поняв, что это выражают свой восторг простые люди, стоящие за ее спиной.
– Спасибо вам, – просто сказала сеньора Молибрани, – счастья вам в этот святой день, здоровья и удачи.
Он поднялась и начала раздавать подарки, лежащие в большой корзине на столике у фортепиано.
– Пойдем в сад, – предложила Кассандра, – ты еще не сняла ротонду, а я накину теплую шаль.
Она закуталась в огромную кашемировую шаль, и девушки пошли в сад. Морозец, прихвативший лужи тонким ледком, к вечеру отступил, и сейчас было свежо, но не холодно.
– Как же ты хорошо поешь, – восхитилась Лиза, – а вдвоем с матушкой вы поете просто божественно. Я даже не представляла, что такое может быть.