Я нарочно прячу руку с кольцом и очень надеюсь, что наш постыдный брак с Белозерским останется тайной. Пусть о нём знают высшие слои общества, в которых вращается тритон, а мне среди своих такой славы не нужно. Узнав правду, Фёдор, Серый и остальные ребята во мне разочаруются. Как-то сразу не смекнула, а теперь представляю, что они обо мне подумают.
Кивнув, собираю остатки документов и, прижав папки к груди, спешу к выходу. Сосиски в тесте я люблю, а ещё обожаю обсуждать киношки и смеяться над приколами в компании нормальных, человекообразных людей. В кругу моих приятелей не надо думать, что я кого-то там опозорю.
Проскользнув в дверь, спешу к Фёдору. Переглянувшись с другом, останавливаюсь возле лифта. Этот курчавый парень не брезгует ездить со мной в одной кабине и не считает моё общество чем-то зазорным.
Да, он не богат, но зато душевный и приятный человек.
По окончании совещания тритон не давал мне никаких заданий, и я думаю, что вполне могу себе позволить ускользнуть на десять минут.
Мы с Федей одновременно тянемся к кнопке лифта. Наши руки случайно соприкасаются. Мы оба смущаемся. И в этот момент за нашими спинами раздается грубый командный голос:
— Анна, за мой!
— Да мы на секундочку всего, Герман Игоревич! — умоляет Фёдор. — Верну её через десять минут, не волнуйтесь.
Белозерский его игнорирует, вызывая для себя соседнюю кабину. По выражению лица вижу — босс недоволен.
— Ладно, прости, Фёдор, я не смогу. Как-нибудь в другой раз.
— Блин, ну это ерунда. У любого человека должен быть перерыв. Герман Игоревич, отпустите, пожалуйста, девушку.
Перед тритоном раскрываются дверцы лифта. Он молча шагает внутрь, предварительно махнув рукой и беззвучно указывая мне следовать за ним.
Фёдор замирает, так же, как и я. Все в офисе знают, что Белозерский не выносит посторонних в лифте. А сейчас собственноручно зовёт меня. Свою секретаршу. Простую смертную. В одно с ним замкнутое пространство. Это нонсенс и полнейшая сенсация.
Слегка обалдев, спешу за боссом.
Мы становимся в разных углах. Я упорно пялюсь на него, он на меня не смотрит, листает бумаги.
— У вас договор вверх ногами, Герман Игоревич.
Усмехнувшись, Белозерский переворачивает страницы.
— Значит, теперь мне нельзя есть сосиски в тесте?
— Ну, во-первых, это вредно, а во-вторых, вы собрались есть сосиски в обществе троих мужчин. Я только что отчитал вас за это в конференц-зале, а вы тут же согласились на новое сборище.