Как бы прискорбно это не звучало, но два цесаревича здесь и
сейчас представляют для империи куда большую угрозу, чем наши враги
извне. Ведь пока мои братья сами не поймут последствий, пока не
ощутят их на своей шкуре — они не перед чем не остановятся. И будут
раз за разом пытаться устранить меня.
Боюсь ли я их? Если бы и правда чувствовал угрозу для себя, а
значит и для всей империи, то преступил через свои принципы, как бы
мне того не хотелось. Но нет. Есть варианты, как исправить ситуацию
с семьей. Они займут много времени, но уверен, что оно того
стоит.
По лицу канцлера Разумовского видно, что он что-то придумал. Ох,
не нравится мне эта наглая ухмылка. Впрочем, она быстро пропадает,
и ей на смену приходит маска добродушия.
Каждый раз удивляюсь, сколько же лицемерия в некоторых
аристократах. Гораздо больше, чем в простых гражданах империи,
которых не учили с детства интригам. Но благо, что даже среди этого
змеиного гнезда еще остались достойные представители — тот же
Соломонов, род которого никогда меня не предавал.
Разумовский подходит ко мне и с лукавой улыбкой говорит:
— Дмитрий Алексеевич, подскажите, хорошо ли вы подумали о своем
решении? Еще не поздно поставить книгу на место и объявить во
всеуслышание, что вы выходите из гонки. Ваше Высочество, вы не
представляете, какие последствия вас будут ждать после выборов. И
не только вас — империю в том числе.
— Виктор Степанович, вам ли не знать, что это не просто книга, —
спокойно отвечаю я.
— Как не назовете, но это просто книга, и ничего больше. Книга
из старых легенд. А вот последствия вполне реальны, и еще есть
время откатить все назад.
Вместо ответа я слегка улыбнулся и пожал плечами.
А Разумовский тихо продолжил:
— Да будет так. Вы будете первым императором Российской империи,
который не сможет пережить и одной ночи.
— Знаете, сколько раз я это слышал…
— Что? — поднял брови канцлер.
— Неважно, — улыбаюсь я.
Разумовский вернулся к имперскому совету и разрешил им
продолжить выборы. Вернее, наконец их начать. Хотя, уже и не
сосчитать, сколько раз за сегодня их начинали и что-то шло не
так.
Но вот пошли первые голоса. Аристократы из совета вставали и
отдавали свои голоса. За меня. Оно и логично — люди в первую
очередь руководствовались тем, что меня выбрал Кодекс Первого
Императора.