Оказывается, она, войдя в комнату, увидела, как я взгромоздилась на стол и легла на него, опустив голову. Как потом она рассказывала мне: ужас сковал ее всю. Но она не позвала меня, не вскрикнула, не назвала по имени, ибо посчитала, что любой звук способен испугать меня, и я потеряю равновесие и кувыркнусь вниз со страшной высоты.
Поэтому подкралась и крепко схватила. Потом ещё долго не отпускала, будто пальцы не могла разжать, держала меня до синяков, и плакала, плакала. Вот так и спасла, оттащив от края балкона, и предотвратив мой незапланированный полет с шестого этажа.
Мне потом сильно попало. Но уже много позже.
Вообще, мне часто влетало. Но этот случай особенный, и я запомнила его хорошо. Меня поставили в угол на весь месяц по одному часу за вечер, и кроме того, отлучили от игрушек. Тоже на месяц!
И было за что. Особенно запомнился рисунок того угла: желтый цветочек с зеленой яркой серединкой, с радостным весёлым пятном, которому я и жаловалась на несправедливость, творимую со мной.
А дело было так. В шесть лет объявили, что теперь я самостоятельная взрослая девочка и должна сама ходить в детский сад и музыкальную школу.
Конечно, перед этим все маршруты были проработаны, отрепетированы и сданы мной на «отлично» маме, бабушке и моему дядьке – папиному брату. Ибо, как часто бывало, папа был далеко в море, на своём военном корабле и «выполнял важное государственное задание» – так мне объясняла бабушка его долгое отсутствие.
Меня, обычно, переводили через дорогу, а дальше я шла сама. Мимо дворца культуры с колоннами, казавшимся мне настоящим Замком из сказки: там обитали удивительные люди. Они выходили из этого помещения весёлые, шумные, неся скрипки, или виолончель, или даже огромный блестящий аккордеон. Или, что совсем замечательно, воздушные шары, которые иногда улетали в небо. А мы, кто это видел, закидывали головы и смотрели до тех пор, пока какой-нибудь своевольный шар не пропадал за облаками.
А однажды стайка красивых тоненьких девушек пронеслась передо мной, держа на плечах перекинутые на лентах пуанты. Да, пуанты! Настоящие! Такие же точно, как у лебедей из театра. Из того спектакля-балета, что так сильно и навсегда пронзил мое детское сердце под Новый год, куда меня водили на елку.
После увиденного в театре волшебства, я долго пыталась встать на пальцы перед зеркалом, старательно вытягивала шею и плавно помавала руками, изображая взмахи крыла. И даже просила маму отвести меня туда, где учат этому. Но мама отказала, сославшись , что я «крепенькая», а туда берут «костлявых». И конфет не дают. И пирожные запрещают. И мороженое. И я больше не просила. Зачем? Жить без мороженого?