После обращения Арент поселил меня в роскошном особняке, показавшемся мне мрачнее Алькатраса. Любое желание исполнялось прежде, чем я успевала договорить его до конца, я не знала, куда деваться от подарков, сыпавшихся, как из рога изобилия. Мы переносились в удивительно красивые места мира людей, бродили по бескрайним просторам другого, ещё неведомого мне мира. Арент рассказывал о его тайнах, в то же время не навязывая своего общества чрезмерно и оставляя меня в одиночестве, когда бы я ни пожелала. При этом его сдержанность и неизменная мягкость в какой-то мере вызывали у меня восхищение — я могла только догадываться, с каким трудом они ему давались. Его взгляд выдавал всё, что не находило выражения в словах, и, возможно, при других обстоятельствах в другой реальности меня бы это тронуло. Но в этой реальности существовал Доминик и стремление любой ценой избавиться от того, кто меня с ним разлучал. И в этом была трагедия и Арента и моя…
Возле подъезда снова послышались голоса, на улицу высыпала группа молодых людей. Раньше мы с Дженни были чуть ли не единственными молодыми жильцами в доме. Нашими соседками были кудахтавшие, словно наседки, старушки, которых нужно было предупреждать о планируемых нами вечеринках. И самое забавное — предупреждённые, они никогда не жаловались на шум, каким бы громким он ни был и как бы долго ни продолжался… Когда весёлые голоса смолкли в отдалении, я вышла из-за дерева. Было ещё одно место, где непременно хотелось побывать этой ночью.
Ухоженный сад, табличка "Сдаётся" перед входом, тёмные окна… Я не стала задерживаться снаружи, а едва оказалась внутри, почувствовала, как по телу расходится дрожь. Будто сердце вдруг ожило и снова начало биться, заставляя кровь бежать по венам. Это была гостиная с белым диваном в доме, который я некогда делила с Домиником… Какую ненависть это место вызывало у меня поначалу, с каким отвращением я ждала здесь наступления ночи… и на что бы только ни пошла теперь ради того, чтобы Доминик оказался рядом! Тоска по нему буквально сводила с ума… Но Доминик здесь больше не жил. Дом напоминал музей с покрытой белыми чехлами мебелью и дымкой воспоминаний, витавшей в опустевших комнатах. Я спустилась в подвал, вернулась в гостиную. Доминик был далеко. В его венах текла моя кровь, я всегда чувствовала его, где бы он ни находился. Пожалуй, только это и поддерживало меня весь ужасный год… Поговорить с Домиником мне удалось лишь однажды — сразу после моего обращения, потом я видела его несколько раз, успевала заметить полный тоски и нежности взгляд желтоватых глаз… но он не пытался приблизиться и исчезал прежде, чем могла приблизиться к нему я. Причина была наверняка в какой-то угрозе Арента. Я попыталась завести об этом разговор, но, хотя начала очень издалека, Арент тотчас понял, к чему я клоню, и впервые со времени моего обращения в его голосе зазвучали жёсткие нотки: