Папе мы не сказали — мама хотела, но я упросила ее. Не пережила бы этого позора.
В общем, все потихоньку идет своим чередом, и сегодняшняя суета хоть и утомляет, но в то же время отвлекает от ненужных мыслей.
Погода отличная, и я решила дождаться соседку на улице перед главным корпусом. Мимо постоянно проходят парни и девчонки. Многие из них одеты довольно смело. Не вызывающе, но я больше такое не ношу. Пыталась, когда хотела понравиться Марату. Теперь же объемные свитеры и широкие джинсы — мое все.
— Готова? — спрашивает Вася, подходя ко мне. — У меня больше нет пар. А у тебя?
— Тоже. Но, может, Таню дождемся?
— Еще пару? — Вася хмурится.
— Да, точно. Тупо будет. Пойдем домой тогда. Купим по дороге пирожных.
— Она же опять будет ныть, — я усмехаюсь, вспоминая Танины причитания по поводу ее идеальной фигуры.
— Да и ладно. Нам больше достанется.
Мы успеваем не только купить пару коробок обалденных пирожных, но еще и пообедать до того, как Таня врывается словно ураган.
— Девчонки! Бросайте ваши дела!
Мы с Василиной переглядываемся.
— Эй, тормоза! — щелкает она перед нашими лицами. — Я ж говорю — бросайте все, надо собираться.
— А куда? — оторопело спрашиваю я.
— Дай угадаю — Данилов тебя все-таки позвал? — мрачно уточняет Вася.
— Не меня, а нас. Сказал, что по-дружески приглашает меня и моих соседок. Мы ж вроде как мирно разошлись с ним.
— Удачи, — невозмутимо кивает соседка и возвращается к еде.
Селиванова недовольно сопит, а затем переводит взгляд на меня.
— Олеся?
— Ой, нет, я не по этим делам.
— Каким этим?
— Тусовки, вечеринки… Мне вон к учебе надо… это…
— Что это? Завтра суббота.
— Вот именно. Дела, Тань. Извини.
Повисает нехорошая такая пауза. Вижу, что соседка наша злится. Но не только. Еще какая-то эмоция проскакивает на ее лице, но я не успеваю понять, какая именно.
— Девочки, ну… Ну, это же мой шанс, понимаете? — ее голос звучит уже не так уверенно.
Мы с Васей опять переглядываемся.
— Тань, это ошибка, — твердо произносит Василина. — Ты потом пожалеешь. Зачем себе душу травить?
— Я должна переболеть. Должна! — отчаянно заявляет Татьяна. — Должна!
Мне ее очень жалко. Даже не так — я ей сочувствую. Это и правда очень больно — видеть любимого человека с другой, знать, что он не любит в ответ. Я ведь, даже узнав всю правду про спор, не верила, пришла к Бойцову в надежде, что он опровергнет. Я же так доверяла ему, а он... растерялся, а потом сознался. Предложил даже деньги поделить.