Лёгкая
улыбка на лице Сергея померкла. Повернувшись, мужчина уставился на
руль, пытаясь мысленно нащупать, что же так гложет его внутри.
Создавалось такое чувство, будто в душе засела заноза и теперь
постоянно зудит, не давая сосредоточиться. Отказываться от ужина в
доме Цветичей не хотелось, но с этим беспокойством кусок в горло не
лез. Надуманные дела были скорее отговоркой, но унять
необоснованное фантомное чувство Бирюков не мог уже со вчерашнего
вечера, что изрядно раздражало.
Взяв
мобильный телефон, Сергей еще раз обзвонил всех родных, чем только
напугал семью своими очередными вопросами об их делах и
безопасности.
– Серёж,
ну с нами правда всё хорошо… – нежным голосом, будто уговаривая,
проговорила Екатерина. – Оля сидит за компьютером в этом Квакере,
фиг поужинать загонишь! – специально погромче сказала супруга,
видимо рассчитывая, что это услышит и дочь. – А Максим смотрит
мультфильмы в нашей комнате. Он кстати нашёл твою старую фуражку и
теперь в доме только в ней ходит…
От голоса
Кати на душе у Бирюкова чуточку полегчало, но волнение так никуда и
не ушло. Слушая приятный голос жены, Сергей поймал себя на мысли,
что смотрит на цветы, вызывая тем самым внутренний диссонанс. Какие
вообще к чёрту зимой цветы? Проморгавшись и всё еще держа телефон у
уха, Бирюков приблизил лицо к лобовому стеклу. Вдалеке, где был
виден только край заднего двора нанимателей, и правда росли
фиолетовые цветы. Это сорт, что ли, какой-то, или у них там тёплые
трубы проходят? На улице было уже довольно тепло, но земля-то
наверняка холодная. Помотав головой, Сергей дослушал щебетание
супруги и попрощался, пообещав еще раз позвонить чуть позже, когда
дети начнут ложиться спать.
Поразмыслив, Бирюков пришёл к выводу, что тревога
всё-таки не касается дома, а раз так, то следовало проверить «трёх
поросят», как он называл телохранителей Цветичей.
Заехав по
пути в ближайшее кафе, Сергей купил на вынос четыре стаканчика кофе
и отправился к дому, где проживали два серба и босниец.
– Эй, –
постучал русский об косяк двери, – открывайте, волк
пришёл.
С той
стороны послышался тихий «гавк» и топот лап. Дверь открыл Самир,
которого в шутку они называли Николой за «выступление» в начале
месяца по просьбе Марии.
–
Бирюков, тебе вот уже за сорок ведь, – с обидой в голосе произнёс
смуглый босниец.