Мысль об этом заставила парня нахмуриться, и он испытал странное чувство, похожее на укол ревности. Этот проходимец, тоже, как и он, нацелился на деньги и власть Шереметьевых, вот только методы они с ним выбрали разные. Для барона единственным шансом запустить руку в казну Шереметьевых была женитьба на Кире, ему же, Петру, достаточно было убрать наследницу, и тогда ему с матерью, как ближайшим родственникам, досталось бы все. Ну, почти все – наверняка этот больной ублюдок Михаил предусмотрел и такое в завещании.
Впрочем, и на этот случай у Кирсанова был план. Он знал, у кого хранится завещание, и ему не составило бы труда добыть документы прежде, чем волю графа огласят.
Неторопливо поставив пустую чашку обратно на блюдце, маркиз посмотрел в окно, откуда открывался прекрасный вид на парк. На владения, которые он обязательно сделает своими. Вот только возвращение Киры спутало все его планы. А значит, придется киллеру снова поработать. И пусть только попробует схалтурить в этот раз!
12. Глава 11
- Дочь моя!
Сухощавый мужчина с изможденный болезнью лицом слабо обнял меня, и я заметила, как в уголках его глаз блеснули слезы. На этого когда-то красивого и статного мужчину, если верить портрету за его спиной, нельзя было смотреть без жалости. Седина полностью выбелила его волосы, а вокруг выцветших от времени и переживаний глаз собралась целая сеточка морщин.
Я почувствовала, как внутри встал ком. Несмотря на то, что я не была его настоящей дочерью, отчего-то его объятия показались такими родными и теплыми, что я растрогалась и чуть сама не пустила слезу.
- Как же я рад, что ты жива! Эта неделя показалась мне вечностью, - с волнением сообщил граф, тяжело усаживаясь обратно в кресло с помощью Марфы, которая и встать ему помогла.
Он хоть и стал вставать с постели, но пока передвигаться по дому самостоятельно не мог, отсиживаясь в своих покоях. Комнаты Михаила ничуть не напоминали таковые у его дочери, и были светлыми и просторными, с уютной мебелью и приятными глазу пастельными оттенками. Вот только воздух казался тут душным и спертым, несмотря на открытое окно, а еще чувствовалась какая-то обреченность, буквально пропитавшая стены. Немудрено, что Михаилу не становилось легче.
Положив руку отцу на плечо, я виновато улыбнулась.
- Обещаю, папа, больше такого не повторится. Прости, что заставила переживать.