— Дора, мы смоем с себя пот и пыль, а ты попроси Пиону запечь
рыбу. Не зажарить, а запечь. И соли поменьше. Ладно? —
распорядилась я, и няня, облегчённо улыбнувшись, закивала.
— Приготовить ванны, госпожа Элиса? — удивилась Радмила.
Уверена, что княжны раньше никуда особо не ходили, поэтому и в
течение дня не освежались.
— Да, будьте так добры.
Горничные переглянулись и поспешили на второй этаж.
— Небось, будут опять на тебя ругаться за расточительство
дорогих артефактов, как за ночной свет ругаются, — прошептала Мили,
склонив ко мне голову.
Ругаться? Горничные на госпожу? Я покачала головой. М-да, Элиса
запустила всё, что только можно и нельзя. Видимо, находилась в
крайней степени депрессии и абсолютно на всё закрывала глаза.
Мы с сестрой поднялись на второй этаж. Милисса свернула в правое
крыло, а я вдруг вздрогнула, резко развернулась к левому и застыла.
Мне показалось, что в заброшенной части дома за одной из дверей
кто-то разговаривает. Прислушалась.
Нет. Показалось. Или мыши, или ветер, или что там ещё может быть
в пустых комнатах? Надеюсь, не привидения.
— Эли, ты чего там высматриваешь? Идём скорее, я уже еле на
ногах стою, у меня не осталось сил тебя опять успокаивать, когда ты
начнёшь бродить по комнатам родителей и рыдать, — поторопила меня
Мили.
Ага, понятно, что там. И очень любопытно. Вероятно, всё ценное
уже продали, но, может, остались дневники или книги интересные?
Обязательно туда схожу, но не сейчас.
Поспешила в свою комнату, определив её благодаря стоявшей у
открытой двери Радмиле и потому, что Милисса прошла мимо. Значит,
её горничная — Афанасья.
Зайдя, быстро оглядела видавшую виды девичью спальню. Выцветшие
тканевые обои и шторы, унылый балдахин и застиранное покрывало. Пол
простой деревянный, без всяких ковровых покрытий. Зато порадовала
ванна! Огромная лохань, в которую набиралась вода из водопровода.
Выдохнула. Уже ожидала купания в бочке и поливания служанкой из
ковшика. Но санузел вместил в себя и водопровод, и ванну, и туалет.
Оставалось неясно, зачем княжнам помощницы при купании. Чтобы
вообще не шевелиться?
Радмила кинулась расстёгивать мое платье, но я её остановила.
Можно было вообще выпроводить, но я хотела послушать её болтовню —
люди иногда говорят много интересного мимоходом.
— Теперь я хочу делать всё сама, чтобы освободить вас с
Афанасьей для работы в огороде, — сказала, сквозь опущенные веки
наблюдая за реакцией служанки.