– Хитро, – прониклась Морана. – Вот
такая коробочка, говоришь? И можно хоть с кем поговорить?
– Ну отсюда вряд ли. – Я глянул на
туман над Смородиной. – А в нашем мире – запросто. Так что,
выходит, все решения придется самому принимать, как раньше. На свой
страх и риск.
– Ты бы Олегу по душе пришелся, –
откинулась Морана на спинку трона. – Он любил хитрых и непокорных.
Гонял их больше других, но держал всегда близ себя, зная, что в
лихую минуту эти не дрогнут и не предадут. Ты прощен, ведьмак, я
более на тебя не гневаюсь. Но не испытывай мое терпение впредь.
Ясно ли?
– Предельно, – отозвался я. – Да и не
предвидится больше ничего такого. С долгом я рассчитался, новый не
планирую.
– Если что от мар понадобится, вели
им моим именем, они выполнят, – бросила богиня. – И взамен ничего
просить не станут.
– А если? – Я шаркнул ножкой и
лукаво взглянул на собеседницу, не завершив вопрос.
– Ежели не восхотят, в мире твоем мар
более не станет, – верно поняла меня богиня. – Смуту надо сразу
давить, ровно клопа в перине, или гореть твоему дому вскоре как
лучине. Когда слуга знает, что хозяин чрезмерно добр, тогда он
перестает быть слугой.
Врет. Вот тут точно
врет. В старые времена, может, что-то подобное она и устроила бы,
но сейчас – вряд ли. У нее слуг осталось всего-ничего, станет она
из-за какого-то ведьмака последних уничтожать? Но сделаю вид, что
поверил. И поблагодарю от всей души, как полагается. Я, что хотел,
продемонстрировал, она меня услышала – чего зря в бутылку
лезть?
Интересно, а она с душ, что мары к
рукам прибрали, свой процент имеет? Десятину, так сказать? Или
нет?
Но спрашивать не стану. Мне от этой
информации ни жарко ни холодно.
– Что касаемо награды, – весомо
произнесла Морана. – По правде, не заслужил ты ее, ведьмак, но я не
только грозна, но и добра. Добра к тем, кто моему сердцу мил, а ты,
уж не знаю как, сумел в него пробраться. Сама тому удивляюсь!
– Отрадно слышать! – смахнул я из
края глаза несуществующую слезинку. – Матушка-богиня.
– Нет, может, и правда тебя убить? –
топнула ножкой в сафьяновом сапожке о землю Морана. – И будь что
будет?
Ну да, перегнул я палку,
согласен.
– Больше не стану, – приложил я руку
к сердцу. – Честно-честно! Оно само!
– Само, – проворчала богиня. – Само –
это когда у теремной девки живот до носа вылезает, а мужа нет и не
было. А ты, поганец эдакий…