Сейчас мертвая девушка сидела
напротив меня, глазела в окно и трещала о том, как же все-таки
красиво за городом, и что зря она раньше этого не ценила. Еще одна
странность – меня этот безостановочный поток сознания совершенно не
раздражал, напротив, как-то даже развлекал. Чудно – с мертвыми мне
становится общаться проще, чем с живыми.
А сколько вопросов на меня вывалила
Жанна, когда мы шли через лес! Я даже удивился – росла-то она не в
Москве, а в провинции, вроде как должна знать очевидные вещи. Но
нет, все вокруг было для нее ново и свежо, она и деревья-то не все
узнать могла. Разве что березки отличала безошибочно.
– Смотрю, ведьмак, ты свитой начал
обзаводиться? – остановил меня знакомый голос. – Может, оно и
верно. Только ты своей мертвячке скажи, чтобы она по моему лесу
одна не шлындала. Я их племя не люблю, потому мигом ее какой-нибудь
пень дубовый определю стеречь до той поры, пока тот не сгниет. А
они по сто лет, бывает, простоять могут. Дуб – дерево крепкое, даже
когда спиленное.
– Ой, дедушка, – всплеснула руками
Жанна. – Какой забавный!
Ну не знаю. Я лично не рискну дядю
Ермолая «забавным» назвать. Нет, внешне он такое впечатление,
возможно, и производит. Совсем невысокий, кургузый, заросший
бородой, в кепке и ватнике, Лесной Хозяин выглядит карикатурно, не
без того. Но точно зная, на что он способен в пределах своей зоны
влияния, я воздержусь от подобных комментариев. Причем сдается мне,
что я видел только малую часть того, что он может сделать.
Дядя Ермолай сидел на пеньке, опустив
на колени мозолистые короткопалые руки.
– Здрав будь, Лесной Хозяин, –
поклонился я ему. – Не сомневайся, она от меня никуда. Вот, прими
гостинец.
Я достал из рюкзака кругляш
«столичного» хлеба, купленный накануне, и протянул
лесовику.
– Спасибо, – поблагодарил меня тот,
сразу же отломил горбушку и начал ее, сопя, жевать. – А ты как –
надолго? Оно правильно, до июня рукой подать, стало быть, до Купалы
всего-ничего осталось, а в ту ночь тебе раздолье будет.
– Ну где июнь, и где Купала? –
отмахнулся я. – Это ж еще месяц с лишним.
– Лето на дворе, – подобрал под себя
ноги в лапоточках дядя Ермолай, устраиваясь на пне поудобнее. – Дни
бегут, что вода в реке. Только вроде птица на гнездо села, ан глянь
– уже и детки ее крыльями машут. Это в стужу время ровно замерзает,
а когда тепло – только поспевай жить.