Теперь я поняла: это стратегия. Бегаешь от женщины, подогреваешь её интерес, в случае чего всегда можно заявить, что это она, расчётливая дрянь или беспринципная гадина (нужное подчеркнуть по обстоятельствам), бедного несчастного мужичка охмурила, околдовала, приворожила и в постель затащила.
Лёша был опытен в амурных делах, теперь я в этом уверена. И с трудом перенёс тот факт, что я его бортанула. Не смирился он с таким ударом по самолюбию, пытался найти новый подход.
— Таня, ты что здесь делаешь? — Алексей растерянно уставился на супружницу, которая неотрывно смотрела на букет в его руках.
— Что, опять? — на шум выглянула Ксю из своей квартиры. Но в этот раз была не одна, а в компании Феденьки. — Помощь нужна? — она с интересом окатила взглядом Глеба и посмотрела на меня.
Я только плечами невнятно пожала. Сама не знаю, нужна ли помощь и кому?
Татьяна тем временем выхватила розы из рук мужа и с криками и воплями принялась его лупасить.
— Так вы тут оргии устраиваете?! Вдвоем её пялите или втроём? Мужа её в компанию берёте? Чем же эта прошмандовка вас всех привлекает?! Гнётся и тянется? Во все дырки…
— Нам важно досмотреть это представление до конца или?.. — Глеб открыл дверь ключами, которые выудил из моей сумки, и опять взял меня за руку.
Я с облегчением вздохнула. Таня ещё продолжала что-то орать. Леша отбивался вяло, активнее защищал лицо и голову руками. Красные лепестки и листики рассыпались по полу, мелькали в воздухе. Глеб подтолкнул меня в квартиру и запер дверь, отрезая нас от шума и криков в подъезде.
Тишина и темнота коридора меня несколько взбодрили. Я перестала изображать безмозглый манекен и попыталась сообразить, как эту всю ситуацию пояснить Глебу.
Щёлкнул выключатель, мягкий свет залил коридор и часть кухни. Глеб помог мне снять пальто, своё тоже пристроил на вешалку. Я присела на пуфик, желая разуться, и так и застыла, рассматривая мужчину снизу вверх.
Высокий, симпатичный, обеспеченный, уверенный в себе мужчина… И я рядом… ходячее недоразумение…
Зачем я ему со своей любовью?
— Чай? Кофе? — предложила, чтобы хоть что-нибудь сказать и нарушить эту тишину между нами.
Глеб молчал, рассматривал меня спокойно и задумчиво.
А я с тоской покосилась на запертую дверь. Там, в подъезде, в липкой скандальной атмосфере обвинений и оскорблений было что-то привычное, обыденное. Мы с Игнатом тоже могли и вещами швыряться в пылу ругани, и оскорблять друг друга последними словами. А здесь, рядом с Глебом, в тишине было непривычно и оттого неуютно.