За год мы со змейкой пытались узнать, какие способности она имеет. В какой-то момент я была готова опустить руки, потому что ничего классического змейка не умела. Пока в злополучный день в шахтах не скончался папин друг. Тогда мы и узнали, что мой фамильяр слышит то, чего не слышат другие. Смерть.
– Ну, помощница, – пальцем позвал Мортимер. – Что интересного скажешь?
Я встала, спустила пониже скатавшуюся юбку и осторожно подошла к трупу.
Да, неприятное зрелище.
Да, страшно до чертиков.
Да… Теперь это моя работа.
Покойного звали Феофан Фойт. Имя, будто ребенок набрал в рот карамелек и пытается говорить с набитым ртом. Директор и художественный руководитель театра "Кристалл". Женат, двое взрослых детей. Убит в собственном кабинете.
Следов крови здесь не было, потому я собралась с духом и предположила:
– Яд?
– Предположительно, – кивнул детектив. – Бедняга едва ли понял, что его отравили. Точнее нам скажут криминалисты.
– Я могу сказать!
– Что? Не понял?
Детектив Скотт реально не понимал. Может, он не читал мое досье, может, всё дело в предрассудках. Но всё говорило о том, что способностями моего фамильяра он не интересовался.
– Позволь мне поработать по специальности.
Мортимер Скотт нахмурился и демонстративно шагнул назад.
Я шепотом позвала змейку и мотнула головой в сторону покойного.
– Не-е-ет! – запищала левая.
– Яночка, нам не хочется этого делать!
– Я испорчу фигуру!
– Ну, милые мои, – я ласково погладила каждую голову, а затем строго ткнула пальцем в труп. – Мы на работе. Пора узнать имя убийцы, не считаете?
Детектив Скотт наблюдал за моим общением с фамильяром с предвзятым равнодушием. Магов нынче развелось, ага. Хотя змея-мутант, конечно, вносила раздрай в устоявшиеся убеждения. Разве можно надрессировать змею, еще и трехглавую. Хм… Кто знает? Себя он считал детективом, а не цирковым дрессировщиком. Всякое может быть.
Тем временем, фамильяр ёрничал. Бросил жалобный взгляд на меня, но понял, что работать все равно придется. С самым брезгливым выражением лица змеиные головы приблизились к телу.
– С тебя, хозяйка, десяток перепелиных, – решила поторговаться центральная.
– Будет вам ужин, будет! Давайте, кусайте уже кто-нибудь.
Горестно вздохнув, центральная голова зубками вцепилась в запястье покойного.
Искра!
Яркий блик пролетел перед глазами, погружая разум в темную бездну подсознания. В темноте теряется зрение, но обостряется слух.