Она уже погружалась в полузабытье, обхватив колени руками, чтобы сохранить хотя бы крохи тепла, когда дверь снова отворилась. Ибриен чуть повернула голову в сторону выхода. Все тот же посетитель, не глядя не нее, тщательно обошел лужу, которую она тут устроила, хрустя глиняными осколками. И, подойдя к ней, положил рядом стопку какого-то тряпья, тут же покинув каморку.
Ибриен еще долго не двигалась, не позволяя себе притронуться к тому, что принес этот человек. Однако в конце концов всепоглощающая мерзлота доконала ее. Скрюченными ледяными пальцами она нащупала длинную тонкую рубаху и грубое шерстяное платье, которые поспешила натянуть трясущимися руками. Но было и еще кое-что. Одеяло! Он зачем-то принес ей одеяло! Неужто сжалился? Ибриен чуть не рассмеялась вслух. Такие, как он, не знают сострадания. Однако она с ног до головы завернулась в спасительное тепло, почти сразу же погрузившись в тяжелый сон.
Кристоф из Рейгона
Солнце еще только начало подниматься над горизонтом, но армия уже выстроилась у входа в городской храм. Две дюжины светоносцев в металлических доспехах и светлых плащах с некоторой долей превосходства поглядывали на тех, с кем им предстояло сопровождать ведьму к месту казни. Две сотни копий пехотинцев устремились в небо, подобно соснам, что пойдут на мачты. Доспехи из грубой кожи сливали их в однородную массу, где было не разобрать лиц.
Светоносцы выделялись на их фоне. Многие из них имели свои эмблемы на плащах и щитах. Регин, к примеру, гордо носил медведя. На теле зверя было множество ран, но он оставался сильным, гордым и свирепым. У массивных задних лап его валялись поверженные враги. Медведя удостаивались те, кто продолжал биться, несмотря на серьезные увечья.
Лучник Орм носил символ кошки. Изображение, казалось бы, не самого крупного хищника вызывало у других светоносцев уважение. Выпады кошки всегда точны и по самым уязвимым местам. Орм, как никто другой, умел определять во время боя самого опасного противника и воткнуть ему стрелу промеж глаз. Кристоф же нес символ льва, говоривший о том, что воин сей многократно первым врывался в строй врага, но при этом сумел выжить. Однако сейчас он был вовсе не так смел, как рычащий лев на его щите. Взгляд у него то бегал, то надолго замирал в одной точке. Что-то его явно тревожило.