Крутов кивнул. В этот момент в кабинет вошёл главный механик —
старший лейтенант Воробьёв. Его лицо было серьёзным, в руках он
держал какую-то деталь, обёрнутую в промасленную тряпку.
— Товарищ майор, версия подтвердилась, это диверсия. — Воробьёв
положил на стол металлическую трубку с треснувшей резьбой. — Вот
причина отказа.
Я присмотрелся. Это был топливная труба.
— Его специально
подпилили, — объяснил Воробьёв. — Но не до конца, а так, чтобы он
выдержал первые минуты полёта. Под нагрузкой металл устал, трещина
пошла по всей длине. Топливо начало подтекать, пары скопились в
отсеке…
— И при нагреве двигателя воспламенились, — закончил я.
— Именно так, — кивнул механик. — А ещё… — Он достал из кармана
маленький металлический осколок. — Это нашли в системе управления.
Впихнули между тягами элеронов. Сначала всё работало, но при
виражах осколок сместился и заклинил механизм.
Крутов медленно поднялся из-за стола. Его лицо стало
каменным.
— Кто мог это сделать? — холодно спросил он.
— Только тот, кто имел доступ к самолёту после предварительного
осмотра, — ответил Воробьёв. — И знал его устройство.
Профессионал.
В кабинете повисло тяжёлое молчание. Я вспомнил, как перед
вылетом видел возле моего Яка незнакомого техника в комбинезоне.
Тогда я не придал этому значения, а зря…
— Товарищ майор, — начал я, — сегодня утром я заметил…
В этот момент дверь резко распахнулась. На пороге стоял
запыхавшийся дежурный:
— Товарищ майор! Срочно в ангар! Нашли ещё кое-что!
Мы втроем переглянулись и последовали за ним. В ангаре у
самолёта Борисова собралась толпа механиков. Они расступились,
когда подошёл Крутов. Дядя Петя, бледный как мел, протянул ему
какой-то предмет.
— Нашли в хвостовом отсеке… Примагниченный к обшивке.
Это был маленький радиопередатчик. Самодельный, но явно
профессиональной сборки.
— Дистанционный подрывник, — хрипло сказал Крутов. — Чудом не
сработал… — Он не договорил.
Я чуть не присвистнул. Это уже не похоже на месть одному
конкретному курсанту, как я изначально подумал. Это уже нечто
большее — попытка сорвать показательные выступления, на котором
присутствовали иностранные гости, пресса… Кто-то очень хотел не
просто аварии, а гарантированной гибели, а значит, позора
советского союза на весь мир. И это был не просто саботаж — это
была операция.