Я купил у неё последние оставшиеся цветы — три розы.
Надо же, чайные — мамины любимые, по словам отца.
Последний нагло лежал в её могиле!
Моя мать была по фамилии Сидорова — правнучка известного деятеля Советского Союза. Благодаря этому и оказалась захороненной на Новодевичьем кладбище.
На моей матери род Сидоровых закончился.
Её родители, как и прародители умерли так рано, что я не успел с ними познакомиться.
Впрочем, этот факт был на руку моему отцу.
Он сделал из неё послушную куклу, жившую им одним!
За полгода до своей смерти Али нарочно поменял свою фамилию на мамину. Стёр себя, не оставив мне выбора НЕ видеть его лица на надгробии мамы Лидии!
Я присел на корточках у надгробия, смахнул пыль и засохшие листья, положил розы...
Не знал, о чём поговорить с той, по которой скучал, но не помнил.
Каждый раз, когда вспоминал о матери, перед глазами вставал отец и его скупые рассказы о ней.
— Абу Али, (Отец Али — в переводе с арабского) — обратился я зачем-то к камню вслух — Почему ты не уберёг её, а? Зачем пошёл работать на них? Ты ведь мог уехать со мной куда-нибудь, да в тот же Лондон, и начать там новую жизнь с нуля! Скажи, они предлагали тебе точно такой же контракт?
— Не думаю, что он тебе ответит...
Внезапный, до боли знакомый, певучий голос испугал.
Рядом со мной опустилась на землю... Лера?!
— Что ты здесь делаешь??? — поднялся я, чувствуя себя застуканным с поличным.
Она также поднялась и, откинув голову назад, взглянула прямо в глаза.
А я и забыл, какая она маленькая!
— Я мимо гуляла, решила помянуть...
— Место, где мы с тобой познакомились?
— Угу, — нисколько не смущаясь, кивнула она и пожала плечами — Для меня это особое место... Здесь после похорон ты впервые поцеловал меня... вот сюда!
Её пальцы коснулись левой щеки, слегка порозовевшей.
— Романти́к в Макабре*? — усмехнувшись, я не удержался от следующей шпильки — Громкий плач живых и гробовая тишина мёртвых — афродизиак для девственниц!
— Я отдалась тебе в нашу первую ночь знакомства не из-за соболезнований!
— Очень на это надеюсь, — улыбнулся одновременно с ней и галантно предложил пройтись дальше.
Первые минуты мы неловко молчали, пока она первая не спросила:
— Тебе плохо, да?
— Не умеешь ты разбалтывать людей, Лер! То был закрытый вопрос, ответ на который ты сама знаешь и видишь!