— Автомат хвать, и туда. А там тебя бьют... Ну у меня без задней
мысли и сработало, что надо стрелять. Вот и выстрелил...
— Не надо было стрелять, — сказал я тихо. — Я хотел его живым
взять.
Вася нахмурился.
— Кого, его? Я в темноте ни черта не рассмотрел.
— Карима.
Уткин повернул ко мне лицо. Удивлённо вскинул брови.
— Это Карим был? Я думал, ещё какая вражина. Ничего, понимаешь
ли, не помню. Помню только сильный удар по голове, и всё. А что
случилось-то вообще?
— Карим оказался не тем, за кого себя выдавал, — выдохнул я и
принялся подниматься. — Диверсант он. Пришёл в горы, чтобы
расставлять маяки. Ну те, на которые мой компас реагирует. Помнишь,
я рассказывал? Он пришёл сюда путь безопасный искать, как пересечь
Границу.
— Да ладно... — в глазах Уткина возникло настоящее изумление. —
Так он же... Он же простак был! Сразу ведать — деревенщина!
— Простаки так с ножом обращаться не умеют.
Я встал. Подал Уткину руку. Тот тоже принялся медленно
подниматься.
— Я, видать, никогда людей не научусь понимать, как ты, —
несколько понуро протянул Вася, когда я помог ему встать на
ноги.
— Дело опыта, — хмыкнул я. — Но тут да, Вась. Тут ты
поспешил.
Вася глянул в пропасть. Вздохнул.
— Ты... это... Извиняй, Саша. Я ж не знал, что мне делать. Ну и
сделал, что умею.
— Ничего. Сделанного не воротишь, — сказал я беззлобно. — Но
нужно учиться сначала думать, потом делать.
Вася растерянно сглотнул.
— Это тоже дело опыта, — бросил я и хлопнул Уткина по плечу. —
Спасибо, что вытянул. А то б я, наверное, вместе с Каримом этим
внизу сейчас валялся.
Вася робко улыбнулся.
— Да чего уж там? Ты ж, Сашка, знаешь — куда ты, туда и я.
— Ну пойдём, Вася. Дела у нас появились. Надо бы этого горца обо
всём порасспрашивать.
— Я даже и моргнуть не успел, — неуверенно пробормотал Ильяс
Сагдиев, потирая царапины от вражеского лезвия на шее. — Увидел
только, как он камень какой-то в Васю швырнул. Ну я полез за
автоматом, а он уже на меня. И главное — сидел тише воды, ниже
травы.
Разговоры пограничников тихим, несмелым эхом отражались от стен
пещерки. Колыхался огонёк коптилки. Везде плясали робкие тени.
Когда мы вернулись в пещеру, Ильяс только-только пришёл в себя и
даже схватился за автомат, когда услышал наши с Васей шаги. Когда
увидел, что мы идём — отложил оружие.
Старик, сидевший у стены, только время от времени поглядывал то
на меня, то на других пограничников. Был тише воды, ниже травы.