— Поможем, по мере сил и возможностей, — пообещал я.
Айдарбек снова сглотнул. Уставился на огонёк коптилки,
завораживающе плясавший на бинте, что торчал из горлышка
гильзы.
— Я живу в Кара-Тюбе, — начал Айдарбек тихо. — Это кишлак, на
том берегу Пянджа. В горах он стоит. Давно живу. Раньше в горы
ходил. Караваны по горам водил. Теперь уже старый стал. Там живу.
Пасу овец. Много лет живу.
Старик осекся. Шмыгнул носом.
Видел я, как тяжело ему рассказывать, от того и не торопил.
Я достал фляжку. Протянул ему.
— Пить будешь, отец?
Старик кивнул, и Вася Уткин поспешил передать фляжку горцу.
Тот молча принял её. Припал к горлышку, опрокинул и сделал
несколько глубоких глотков. Утёр большие губы, кивнул, вернул её.
Потом поморщился от боли в ноге, устраиваясь на прежнем месте.
— Там у меня семья. Жена, сыновья со своими жёнами. Туда они и
пришли.
— Кто? — не выдержал интриги Уткин. — Кто пришёл?
— Душманы, — повременив несколько мгновений, ответил Айдарбек. —
Душманы пришли в кишлак.
Уткин слушал историю старика, словно ребёнок, с широко открытыми
глазами. Скупые, но всё же прорывавшиеся наружу эмоции Айдарбека
волновали его душу.
Сагдиев был внимателен и выглядел сосредоточенным, словно опер
на допросе.
— А дальше? — спросил я.
— Они искали проводника. Говорили, что заплатят за работу, —
продолжил Айдарбек. — Но они пришли с оружием. Поэтому все их
боялись. Кто-то сказал им про меня. Беду от других хотел отвести.
Тогда душманы заявились ко мне домой.
— Сколько их было? — кивнул я вопросительно. — Ты кого-нибудь из
них запомнил?
— Их было... — Старик наморщил лоб, стараясь сообразить.
Видимо, был он неграмотным и плохо считал.
— Много. — Выдал он наконец. — Много их было. Все с автоматами.
С пистолетами. Они прятали лица. Но одного я видел.
— Как он выглядел?
Старик приподнял подбородок. Задумавшись, быстро заморгал
маленькими глазками.
— Немолодой, — хрипло ответил он. — Глаза у него злые — серые.
Как неживые. И борода с седым пятном.
Я полез в нагрудный карман своего кителя. Достал трубочку
фотографии и развернул её. Потом встал.
Взяв коптилку с плоского камня, приблизился к Айдарбеку.
— Это он? Похож?
Старик взял фото толстыми, грубыми от тяжёлой работы пальцами.
Стал щуриться, пытаясь рассмотреть миниатюрный снимок.
— Я стар. Глаз меня подводит. Не вижу.