Он
развёл руками, не в силах продолжать.
—
Что случилось потом? — мягко подтолкнул я.
—
Стамеска вдруг скрутилась как живая! — выпалил Егор. — Изогнулась
и… отлетела в сторону отца, чуть не задев его затылок. Он не видел,
как это случилось — повернулся спиной, доставая заготовку. Когда
обернулся и заметил искорёженный инструмент на полу, сначала решил,
что металл с браком, но потом посмотрел на меня так странно…
Сказал, что, видно, перекалил её в последний раз, вот металл и не
выдержал, но я понял, отец догадался. С тех пор он косится на меня,
когда я беру в руки металлические вещи.
Я
невольно вскинул брови в изумлении. Всего позавчера мальчишка
впервые пробудил свой дар, а уже смог так воздействовать на металл,
что не только изменил его форму, но и придал ему направленное
движение. Такого прогресса я не ожидал — обычно на подобные навыки
уходили недели, если не месяцы тренировок.
Похожий случай был и в моём прошлом, когда я
только осваивал взаимодействие с металлом. Неконтролируемый всплеск
силы, превращающий инструмент в смертельное оружие — классическая
проблема начинающих металломантов.
—
Когда мне было не намного больше тебя, — начал я, глядя куда-то
поверх головы мальчишки, — я тоже не контролировал свою силу. Мой
отец… — я запнулся, вовремя вспомнив, что сейчас речь не об Игнатии
Платонове, — точнее, мой наставник по боевым искусствам учил меня
обращаться с оружием. Однажды в пылу тренировки я разозлился, что
не могу победить его. И тут мой меч внезапно удлинился, истончаясь,
словно ожил. Лезвие изогнулось змеёй и полоснуло наставника. Я до
сих пор помню кровь на снегу и его глаза — не гневные, а…
удивлённые.
Егор смотрел на меня, затаив
дыхание.
—
Что с ним стало? — спросил он тихо.
—
Выжил, — усмехнулся я. — Более того, именно он научил меня, что
магия требует не только силы, но и железной дисциплины. Два месяца
после этого я тренировался только с деревянными мечами, пока не
научился чувствовать каждую частицу металла как продолжение себя.
Металл не терпит гнева и страха — он отзывается на уверенность и
спокойствие.
Ученик ушёл в себя, обдумывая
услышанное.
—
Послушай, — я положил руку на его плечо, чувствуя, как напряжены
его мышцы. — Ты не первый, кто сталкивается с этим. И точно не
последний.
—
Но я могу кого-то убить! — в голосе прорезались нотки паники. — Что
если я разозлюсь, и все гвозди из стен вдруг вылетят? Или кочерга
сама ударит кого-то? Вы едва не зарезали собственность наставника!
Я видел это в глазах отца… он не сказал, но… он начал меня
бояться.