Всё ровно так и произошло. От встречи в коридоре до чётко расставленных точек над «i» прошло меньше месяца.
Об отказе директору в, как он выразился, женской ласке я не жалела ни доли мгновения. До последнего притворялась непроходимо наивной, подыскивала работу, но тихо. Всё надеялась, он одумается, или начальница подсуетится и как-то его на себя отвлечёт.
Надежды не оправдались, он не отстал и намёками не ограничился.
На вечер пятницы назначил рабочее совещание, пригласили туда из всех сотрудников только меня — технолога, причём младшего. Начальница, когда узнала о том, кто, куда и кого вызывает, бросила в мою сторону всего один, но какой взгляд.
Вот и пошла бы со мной в его кабинет, объяснилась бы с ним вместо того, чтобы одну меня всей душой ненавидеть!
Это так, риторически. Никуда она, понятно, со мной не пошла. Ни слова мне не сказала, трусливая с-с... Нет, я её понимаю. Она из тех, кто загулявшего мужика простит и поймёт, к груди необъятной прижмёт. Ну а я из тех, кто знают, что или будешь жёсткой, или сядут на шею.
Не люблю ссоры, но иногда нельзя без того, чтобы показать когти и зубы тем, кто зарвался и по дурости решил, что имеет дело с овцой.
Наедине с директором я провела ровно десять неприятных минут. Отработала чётко по пятёрке мечей, высказала всё прямо и откровенно.
Он не пожелал меня понимать, пришлось быть доходчивой на все сто. Не только язык распустить, но и рукам дать волю. Не думаю, что ему часто по лицу прилетало. Глаза у него полезли на лоб, лицо заалело. Но он — упорный какой — и тогда не всё понял. Пришлось прибегнуть к удару коленом, как к последнему вразумляющему аргументу. А потом громко хлопнуть дверью под рычащий мат-перемат и обещания непременно меня уволить, да с волчьим билетом.
Да я бы после такого и сама работать на него не осталась. Но заявление по собственному от меня он ни за что не дождётся.
Все выходные прошли в поисках новой работы. Профессия у меня неплохая, но городок у нас небольшой, и подходящих мест не так что б много. Обзвонила всех, кого смогла, наслушалась обещаний и осторожных расспросов о том, почему ухожу с хлебного места. Правду не могла рассказать, от умалчиваний и попыток прямо не врать страшно устала. Из колоды вытянула семёрку пентаклей, пообещавшую, что посевы дадут всходы, но урожай придётся подождать.