Я зашла в самый разгар битвы. На кухне воевали дочь и Грек. Они смеялись и кидали в друг друга мукой. Белая пыль легла на столы, печь, пол и висела туманом по всей комнате.
— Вы что делаете? — возмутилась я.
Мне аж дурно стало от того, что столь ценный продукт так бесцеремонно раскидали. Дети замерли и оцепенели. Они поняли, что сделали что-то не то, но в пылу веселья не оценили масштаба бедствия. Энн зашла в комнату, осмотрелась:
— Ого, да тут снежная буря.
— Слов нет! Вы что с ума сошли сегодня? Кто это будет убирать?
— Мамочки, прости нас, мы сейчас все уберем.
— Уберете? Вы испортили муку, которую еще нужно купить! А у нас и так денег не много!
Грек опустил седую голову, которая была усыпана мукой. Все щеки, лоб и руки были покрыты белой пылью.
— Простите, госпожа Ирма, я отработаю.
Энн похлопала в ладоши:
— Так, у ну свистать всех наверх и убираемся на палубе.
Дети встрепенулись и кинулись убираться во всех углах, а я очень сильно расстроилась.
— Так, я проверю старика Жерара, а вы за это время приберитесь, я и так сегодня припоздала с пирожками. Придется позже их готовить по вашей милости.
Они опустили носы и не смотрели в мою сторону. Только тихонько сопели и убирались. Энн сидела на столе нога за ногу и следила за ними. Она мне кивнула, и я пошла в пекарню.
Я быстренько добежала до лавки с хлебом. Сегодня она работать не сможет, никто не замесил вчера тесто и продавать будет нечего.
Старичок не спал, он увидел меня и улыбнулся:
— Детка, мне уже лучше, только слабость в ногах и руках и голова кружится.
— Я вам тут овощной бульон принесла.
Я налила в миску еду. Дед не позволил мне себя кормить, он решительно взял у меня ложку и медленно, но ел сам. Я оставила его, прибралась на кухне. Печь ни стала затапливать, я не умела печь хлеб. Вот так бывает: могу приготовить любое блюдо, но хлеб я пекла в специальной машинке, которая называлась Хлебопечка. У меня он по каким-то причинам не получался, то не поднимался, то внутри сырой был, то сверху сильно подгорал. Поэтому устраивать эксперименты с чужими продуктами ни стала.
За это время старик справился с завтраком. Он дрожащей рукой протянул мне тарелку:
— Это было очень вкусно. Вот только люди останутся сегодня без хлеба.
— Я хлеб печь не могу, но могу принести пирожки на продажу.