- Требовательной, скорее. Но, это само по себе не плохо. Хотя, сейчас мне с вами легче работать.
- Ольга Генриховна, скажите, что случилось со мной в нашем старом доме? Мы с вами никогда не разговаривали на эту тему, но вы ведь работали у нас? - взмолилась я, отставляя красивую тарелку с гарниром и мясом в сторону.
Ольга выдыхает. Позволяет себе присесть за стол, как гостья. Теребит нервно краешек ажурной белой скатерти.
- Вы были дома одна. Олег Викторович оставался у вашей свекрови. Ночью в дом проник вор и шарил в холле, видимо, что-то выискивал. Вы проснулись, пошли по лестнице, чтобы позвать на помощь. Он напал, избил и бросил вас, а сам сбежал. Вот и все.
Как заученный текст, она повторяет мне это уже во второй раз. А я не верю.
- Я не помню ничего, - плаксиво проговариваю в ответ.
- Это неудивительно. У вас было сильное сотрясение, вы упали очень неудачно. Пришлось даже делать небольшую пластику. Но, знаете, все проходит. Скоро память вернется, и вы сможете жить прежней жизнью.
Когда она уходит, я снова застреваю в своих мыслях. Ем без аппетита, как робот, отправляю вкусный стейк по кусочкам в рот.
Два года я живу как во сне. Когда это все пройдет - не знаю. Уже потеряла надежду что-то понять, найти саму себя.
В голове стучит набатом: не может человек не вспомнить ни единой минуты из своего прошлого! Хотя бы детство, какие-то обрывки школьных лет или лица моих родителей.
Ничего. У меня в сознании вакуум длиной почти в двадцать пять лет.
- А мои родители? Вы что-то о них знали? - спрашиваю у Ольги, когда та возвращается в кухню, где я сижу одна.
Та только пожимает плечами безразлично.
У нас с ней натянутые отношения. Не знаю, как я относилась к ней раньше, но сейчас я внутренне напрягаюсь, будто в лице простой женщины муж приставил за мной надзирателя.
Складываю посуду в раковину, сама убираю со стола. В очередной раз поймала себя на мысли, что мне привычна работа по дому, а Ольга описывает меня как какую-то капризную белоручку.
Я поднимаюсь наверх, скорее спешу в душ.
В душевой кабинке мне комфортно, словно в коконе. Я намыливаю мочалку, растираю пену по коже, и все еще думаю о нем. Илья вихрем ворвался в мою сонную реальность, разделив жизнь надвое.
Трогаю руками плоский живот, провожу по коже вниз.
Илья сказал, что я была беременна. Получается, и это я забыла?