– Так, по моему нескромному мнению, – перешла мама к преувеличению качества, – обязан поступать тот, кто работает с людьми. Мне важнее, чтобы вы не проливали зря слёзы. Ну, что за дело? Вы должны смеяться, радоваться! В чём смысл острой боли? Боль – это ничего, по сравнению с радостью и покоем. Карты дадут вам столько радости и покоя, сколько пожелаете! Слушайте их советы и верьте.
– Верю, Катенька, верю! Вот хоть ночью разбудите меня, а я скажу, что надеюсь на лучшее.
Александра передала маме две тысячи рублей.
– Это много, – возразила она. – Я не возьму столько. Это неверно.
– Берите, берите! Всё верно, всё правильно.
– Я не приму их. Мы договаривались на полторы тысячи.
– Пожалуйста!
– Ладно. Я вас провожу, – сказала мама и, размяв онемевшие ноги, взяла осторожно клиентку под локоть.
Когда она вернулась, чтобы потушить свечи и убрать карты, я обратился к ней, ощущая, как нарастает беспокойство:
– Я видел Максима.
– Кого?
– Сына этой женщины. Он ударил девушку ножом и сбежал. Сбежал, оставив человека умирать!
– Тебе плохо? – Она убрала руки и, наклонившись, тронула мягко сухими губами мой прохладный лоб.
Слабый поцелуй подействовал на меня самым положительным образом. Я прикрыл глаза от удовольствия и заёрзал на стуле.
– Скажи, ну. Ничего не болит?
– Голова чуток. А так всё в полном порядке!
– А не обманываешь?
– Мне кажется, что её сын прячется, потому что боится наказания. Нож-то нужен, чтобы картошку чистить.
Мама лукаво улыбнулась.
– Ай, какой выдумщик! Встань и убери табурет на нижнюю полку. В шкаф. Да, кстати, нож подойдёт не только для чистки, но и для нарезки. Там есть такое кольцо, которое вешают на ключи. Не понимаю, к чему оно там.
Убирая табурет, я лихорадочно раздумывал. В шкафу вместе с широкими шарфами, накинутыми заботливо на плечики, висели атласные и льняные платья, все мятые и бесформенные, пышные прозрачные блузки и выцветшие кофты. Мама надевала блузки только по праздникам.
– Но это было словно наяву.
– Так, прекрати! Ты увидел, как я гадаю? Увидел. А фантазии прибереги папаше своему. Вот он удивится, когда узнает, что тебе ужасы всякие видятся!
Я расстроенно убежал в комнату и, схватив под мышку дымчатого тряпичного кота, укрылся с ним под одеялом. Я мало плакал и наглаживал любовно старого кота, пока не отбросил со злости подушку вместе с плюшевым зайцем на пол и понял, что мне стоит делать дальше. Уложив игрушки мирно спать, я сел за письменный стол и вытащил из ящиков плотный белый картон, ножницы и тонкие радужные фломастеры.