— Как знаешь, а я всё же попытаюсь на вратаря.
— Мне тебя заранее жаль, — похлопав Адама по плечу, на его
непонимающее лицо Уильям сказал лишь одно: — Марлин.
Вскоре коридор огласил горестный стон, в котором выражалась вся
боль от разрушенных надежд.
— Да эта маньячка квиддича просто вездесуща, чтоб её… —
раздражённо пробурчал он.
— Вы с ней уже виделись летом, что ли? — Барнс аж исполнил
непонятный танец бровями, передавая двойной смысл вопроса. Из семьи
обычных людей, добродушный и просто приятный в общении парень шатен
со средней длинной кудрявых волос.
— Да иди ты, Эдвин, пошляк хренов, — отмахнулся от него Фоули, —
просто встретились в Косом перед школой, да наши предки
разговорились.
— Ну-ну, а вы там пока ели мороженное, мило ворковали, а после…
— с ухмылкой начал было Барнс.
— А после я достаю палочку и кидаю в тебя Силенцио, для твоего
же блага, дружище, — абсолютно серьёзно пригрозил Адам.
— Ага, а потом начнется дуэль двух Гриффиндорцев, и поразит она
своей пылкостью сердца зрителей и дам в особенности… — для
патетичности смахнув невидимую слезу, приложив руку к сердцу,
продолжил Уильям, усмехаясь, — и выйдет из этой битвы за честь лишь
один из вас. Получив награду в виде принцессы, конечно, уверовавшей
в то, что именно сей всесильный юноша её любовь всей жизни.
— И жили они долго и счастливо, да, Фрэнк? — Весело спросил
Барнс, кивнув в сторону входа в теплицы, у которых уже стояла
группка девчонок, среди которых была Алиса Стоун, будущая мать
Невилла, вместе с Лили и Марлин МакКиннон.
Главное женское трио факультета как всегда уже в сборе.
— Знаешь, Эдвин, я склонен поддержать Адама в порыве нанесения
добра и справедливости в твою сторону.
— Понял-понял, не дурак, молчу! — И для убедительности руками
«закрыл» свой рот на замок.
Обычно кабинеты, не считая зельеварения и собственно,
травологии, открываются заранее, дабы ученики не толпились в
коридорах, но тут, увы, приходится ждать, ибо зная гриффиндорцев,
от теплиц и лабораторий в первый же день ничего бы не осталось. В
небольшом отдалении уже видно несколько слизеринцев. Лишь бы
собачиться не начали, а то так до конца и не проснувшийся Уил, не
горел желанием их разнимать. Он-то, конечно, впишется, ибо не дело
это, если они первые полезут, но как же напряжно всё-таки это все,
а сейчас напрягаться совершенно не хотелось.