— Если автор, который её написал, не разбирается в теме? Это
будет милосердием, — недовольно фыркнул Адам. — Я же не продаю свои
первые картины, ибо они ужасны. Хотя кто-то бы их наверняка
купил.
— Ну, ты сможешь их продать, когда станешь известным, —
беззаботно пожала плечами девушка, — за первые работы знаменитости
точно заплатят целый мешок галеонов!
— Деньги, всегда всё сводится к деньгам, — закатил глаза
Лонгботтом, — какой же ужас.
— У обычных людей сейчас расцвет капитализма, дружище, а у нас
есть гоблины. Живое воплощение этого режима. Так что мир обречён,
смирись, — расслабленно отозвался Уильям, который с удобством
развалился на сером пуфике, — но уверяю, если решишь устроить
революцию за всё хорошее и против всего плохого, я буду первым
твоим сторонником, Фрэнк.
— Никакая революция не происходит без феноменальных работ
искусства, — вписался Фоули, — так что трое уже есть.
— Четверо, — усмехнувшись своим мыслям, добавила Лили, — нужно
же проследить за вами, чтобы ваша революция не привела к летальному
исходу.
— Три бравых рыцаря и принцесса, ха? — усмехнулся Моррисон,
закидывая в рот какую-то конфету.
— Именно, Уил, — довольно покивала Эванс, — так что отныне и
навеки вы мои защитники! Не дело ведь оставлять принцесс одних.
— Ну, если эта принцесса тиранит собственных рыцарей уже как три
года, то не знаю, ха-ха, — ловко уклонившись от брошенной маленькой
подушки со стороны Лили, Уильям коротко рассмеялся, вынужденный
отправить нежданный подарок обратно в его отправительницу.
— Очень жестокая принцесса Эванс, — допил ещё один полный бокал
Фрэнк, сразу потянувшись к стоящей на ближайшем столике бутылке, —
нас взяли на службу без нашего ведома, господа!
— А началось всё с тех бедных шоколадных лягушек, — согласился
Адам, вспоминая начало второго курса, — сколько я их тогда накупил?
Двадцать?
— Бери выше, все тридцать, — улыбнулся Уильям, которого после
того инцидента до сих пор мутит от одного вида этих сладостей. Они
ведь ещё и дёргаются, бр-р…
— Я до сих пор, между прочим, могу съесть с десяток! — Гордо
выпятил грудь Фоули.
Лили засмеялась, явно сама вспоминая тот злополучный день, когда
их компания окончательно образовалась:
— Только давай не в гостиной Гриффиндора. Снова ловить прыгающий
шоколад по всему общежитию под смешки остальных нет никакого
желания.