В это время в Санлисе. 25 июля 1792 года.
Депутация от патриотического общества решительно явилась в особняк графа де Бресси. Имения его соседей и родственников де Белланже и де Ласи, высокомерных и жестоких, особенно ненавистных простому люду были уже сожжены, их обитатели сбежали, кто в Лондон, кто в Вену…
Верная графу прислуга испуганно шарахалась от вооруженных, настроенных властно и воинственно людей. Депутацию возглавлял уже знакомый графу Клод Пикси. Ему навстречу вышел сам хозяин.
Гражданин Пикси оглядывал графа вызывающе, вскинув длинноволосую голову, положив руку на кобуру, ожидая встретить грубый, высокомерный прием и попытку выставить вон.
Но де Бресси, подавленный обстоятельствами и превосходящей силой незваных гостей, сумел проявить дипломатический такт, и сдержанно поклонившись, сам проводил их в гостиную, жестом показал на стулья.
– Прошу вас, господа… извините, граждане! Чему обязан столь важным визитом? Присаживайтесь. Могу я предложить вам выпить?
Пикси мрачно сузив глаза, изучал лицо хозяина, неужели издевается паразит, чего еще ждать от господ? Он знал от Жака Армана, как родственник графа, маркиз де Белланже встретил Куаньяра..
Санкюлот слегка успокоился, не обнаружив на бледном лице графа ни тени высокомерия, издевательства или ненависти, поэтому сел, выразительно выложив на стол пару пистолетов. Неуверенно оглядывая непривычное великолепие обстановки гостиной сели и другие.
– Собственно, мы вот по какому делу.. наш бывший председатель Куаньяр собирался к вам сам, еще 14 числа, но сдав должность, уехал в Париж и оставил для вас письмо.. – Пикси вытащил из-за потёртого обшлага сюртука сложенную вдвое бумагу, – конечно, я мог бы придти и один..», – сделал неопределенный жест рукой, – но хотелось убедиться, что вы никуда не сбежали..
– Не было и в мыслях.. я не собираюсь эмигрировать.. Так что вам предложить, коньяк или бордо? Заметьте, граждане, я принимаю вас искренне и даже с некоторым удовольствием…
И тут же недовольно поморщился. Вот же вырвалось такое, подумалось с досадой. Но надо же думать о детях и племяннице.
– Можно и без удовольствия, господин хороший! Ты уже не смеешь приказать слугам избить нас и выгнать вон, затравить собаками, как в ваши добрые старые времена!, – нервный озлобленный возглас вырвался у одного из товарищей Пикси.