В октябре 1792 они демонстративно вышли из Якобинского клуба, образовав отдельную партию. Их называли либо жирондистами по названию департамента, откуда были родом многие ее члены, либо бриссотинцами по фамилии видного члена партии Бриссо.
Членов Якобинского клуба, оставшихся таковыми после раскола и представленных в Национальном Конвенте, называли обычно монтаньярами от французского «монтань» (гора, вершина), так как в Конвенте их представители занимали самые верхние ряды.
Бриссотинцы, эти фальшивые «революционеры» не желали суда над Людовиком отнюдь не из «благородства и гуманизма», как они это неизменно писали в своих газетах и говорили с трибуны.
Следует правильно понимать, процесс Людовика Шестнадцатого акт чисто политический, он отсекал пути назад к сговору и компромиссу с династией Бурбонов, делает революцию необратимой, и аналогично, не из чьей-то личной жестокости и «жажды крови», а именно из этих же расчетов якобинцы и настаивали на высшей мере для Людовика. Это с одной стороны.
А с другой стороны, в руках обвинения были документы, свидетельствовавшие об антигосударственной деятельности королевской семьи, о которых было сказано в самом начале.
Осень 1792 года. Вдогонку событиям наблюдалось яростное противостояние буржуазных республиканцев Жиронды с народной партией якобинцев. Против них Жиронда рискнула выдвинуть обвинение в инспирировании так называемых «сентябрьских убийств».
Итак, что же имело место на самом деле?
2-5 сентября 1792 года толпы парижан из Сент-Антуана и Сен-Марсо, возбужденные слухами о наступлении пруссаков врывались в тюрьмы и убили примерно 1,5 тысяч заключенных.
В действительности не более 500 человек из них были аристократами-роялистами и священниками, а более 1000 обычные уголовные преступники, воры, убийцы, проститутки.
Женщины-аристократки и их дети из Ла-Форс, не менее 200 человек, были спасены комиссарами Парижской Коммуны, именно так спаслась воспитательница детей Марии-Антуанетты мадам де Турзель с дочерью Полиной 21 года и многие другие, жестокая расправа над принцессой Ламбаль стала скорее исключением.
Ошибкой либо политическим предубеждением будет считать, что все представители парижской Коммуны были сторонниками тюремной резни, это не так.
Также неверно и представление, что все аристократы поголовно подвергались аресту и заключению буквально за факт «происхождения». Многие из них пережили в Париже и 1793 и 1794 год, не особенно скрываясь.