Чего?! А что, и такое может быть?! Покосившись на папеньку и оценив его усмешку, поняла, что да – может! Во что я вляпалась? Зачем граф Родара втюхал свою обожаемую дочурку дракону? Ведь Эль слушается отца беспрекословно, и если он прикажет напоить мужа ядом, она так и сделает... Так, ладно я, куда ты вляпался, Арамазд Лонлин? И как мне теперь тебя оставлять на съедение своим пираньям-родственникам?
Разумеется, яда герцог не нашёл и отдал флакон мне. Вот ведь олух доверчивый, а понюхать? Сразу бы сообразил, что никакие это не духи.
– Ты все мои подарки дочери проверять будешь? – язвительно поинтересовался отец.
– Да, – спокойно ответил дракон и достал из коробки небольшое круглое зеркальце. – У меня нет причин доверять ни тебе, ни твоей дочурке!
– Как видишь, это всего лишь артефакт связи, чтобы я мог общаться с Элей. И маленький флакончик духов. Ничего противозаконного.
Кивнув, супруг вручил мне зеркальце и отвернулся, потеряв к нам интерес. Воспользовавшись этим, папенька сжал меня в объятиях и едва слышно сообщил:
– Чтобы активировать зеркало, просто подумай обо мне и проведи по нему рукой.
Ясно, так вот ты какой магический айфон! Ещё бы яблочко надкушенное на обороте нарисовали. Перевернула артефакт и хихикнула. Яблочко было, правда, целое.
Тут герцог посмотрел на часы и сделал несколько пассов руками. Прямо перед ним сразу образовалась искрящаяся жёлтыми всполохами воронка. Полюбоваться волшебством мне не дали: обхватив пальцами моё запястье, супруг уверенно шагнул в сотворённый портал, увлекая меня следом.
Показалось, что на меня бетонная плита упала! Виски прострелило дикой болью, а к горлу подкатил тошнотворный ком. Хорошо, что переход длился не более трёх секунд. Из портала я практически вывалилась и, согнувшись пополам, тяжело задышала, пытаясь остановить рвотный рефлекс.
– Ты что, никогда не ходила порталами на дальние расстояния? – спросил муж, равнодушно взирая на мои мучения.
– Как-то не доводилось, – просипела, почувствовав что меня отпустило.
– Отец, это что?! Ты же обещал, что на ней не женишься! – раздался возмущённый голос.
Вскинув голову, я изумлённо уставилась на мальчика лет десяти, застывшего на последней ступени лестницы. Строгий костюм, белая рубашка, бабочка, тщательно уложенные короткие смоляные, как у отца, волосы. В устремлённом на меня взгляде плескались злость и отчаяние.