Эта перепалка становилась все громче и эмоциональнее.
Седобородый начал что-то кричать про налоги, про отнятые фермы, про
«императора-тирана Менгска». Молодой ему вторил, обвиняя Доминион
во всех бедах Мар-Сары. Третий, который возился с панелью, теперь
стоял чуть позади, его винтовка была направлена на Килгора. Они
явно не собирались сдаваться без боя.
Я напряженно следил за ними через визор, палец лежал на
спусковом крючке. Ситуация была на грани. Один неверный шаг, одно
резкое движение – и начнется стрельба. В моей голове проносились
слова Килгора о Рейноре и его сторонниках. Были ли эти трое одними
из них? Или просто отчаявшиеся фермеры? И имел ли я право стрелять
в них, даже если они направляют на нас оружие?
Пока внимание всех было приковано к этой громкой словесной
дуэли, мой аудиосенсор в шлеме, настроенный на максимальную
чувствительность, уловил что-то еще. Едва различимый, но
нарастающий гул. Низкочастотный рокот, не похожий на ветер или шум
наших собственных систем. Я попытался отфильтровать голоса
спорящих, сосредоточившись на этом звуке. Он доносился откуда-то
из-за невысоких холмов на западе.
– Лена, ты слышишь? – тихо спросил я по закрытому каналу связи,
который мы использовали для внутренней коммуникации в
отделении.
– Да, – ее голос был напряженным. – Что-то движется. Крупное. Не
похоже на наши машины.
– Сержант, – я переключился на общий канал, стараясь перекричать
спорящих, – у нас на западе движение! Похоже на технику! Несколько
единиц!
Килгор на мгновение замолчал, затем рявкнул на колонистов:
– Заткнитесь оба! У нас могут быть гости похуже вас!
Но было уже поздно. Гул стремительно нарастал, и вот из-за
холмов, поднимая тучи пыли, вылетели три машины. Приземистые, на
мощных колесах, с открытыми платформами, на которых были
установлены крупнокалиберные пулеметы. «Стервятники». Я узнал их по
учебным фильмам – легкие штурмовые байки, популярные у рейдеров и
наемников за их скорость и огневую мощь. Эти явно были
модифицированы: на них была наварена дополнительная броня, а на
бортах красовались самодельные эмблемы – сжатый кулак на фоне
пламени.
«Стервятники» мгновенно окружили нас и троицу колонистов, заняв
позиции на небольшом возвышении. Дула их пулеметов были направлены
прямо на нас. Из кабины одного из байков выпрыгнул человек.
Высокий, в потертой кожаной куртке поверх армейской рубахи, с
кобурой на бедре. На его лице застыла кривая усмешка, а в глазах
горел знакомый по пропагандистским плакатам дерзкий огонь.