Речь Генсека стала совершенно новым уровнем открытости между
правительством Союза и народом. Впрочем, осознать важность момента
людям ещё только предстояло, а пока все просто заворожённо слушали
Горбачёва.
— Прошлогодний ядерный удар по саудовскому порту Рас-Танура
заставил правительства многих стран, включая наше, пересмотреть
потенциальную опасность от ядерного оружия. Нельзя сказать, что мы
о ней когда-либо забывали, однако ранее основным возможным
сценарием виделось нанесение одномоментного всеобъемлющего ядерного
удара со стороны агрессивного блока НАТО в надежде на уничтожение
СССР и наших союзников до того, как мы успеем ударить в ответ.
Теперь нам, к сожалению, приходится считаться с постоянной угрозой
того, что ядерное нападение будет осуществлено скрытыми
террористическими методами. — Сидящий за столом Горбачёв вновь
застыл на две секунды, как бы прокручивая в голове собственные
аргументы, после чего продолжил. — В такой ситуации мы, не только
СССР, но и наши индийские товарищи, просто не можем позволить
террористическому режиму Аслам Бека владеть и развивать далее
технологии, направленные на обладание полноценным ядерным оружием.
Это угроза всему человечеству.
— Мы требуем от Исламабада прекращения военной ядерной
программы. Это не означает полный отказ от развития ядерных
технологий — Советский Союз вполне может помочь на взаимовыгодной
рыночной основе построить мирную атомную станцию по нашим
технологиям. АЭС на водо-водяных реакторах, работающих на
низкообогащённом уране, может стать основой для развития
промышленности и при этом не позволит создать ядерное оружие. СССР
строит подобные станции в разных странах — например, несколько
месяцев назад аналогичный договор был заключён с Китайской Народной
Республикой. Это предложение было высказано правительству
Пакистана, однако оказалось отвергнутым. Второе наше требование —
отстранение генерала-преступника Аслам Бека и приведение к власти
такого правительства, которое бы отвечало чаяниям народа этой
многострадальной страны. Третье требование со стороны наших
индийских товарищей — наконец решить тянущийся уже тридцать лет
Кашмирский конфликт. Ни о какой оккупации и других территориальных
изменениях речи не идет.
И в этих словах — ну, в принципе, с определённой натяжкой — не
было лжи. С точки зрения Индии, присоединять к себе территории,
населённые мусульманами практически на 100%, не было никакого
интереса. И так в штате Джамму и Кашмир мусульманское население
составляло подавляющие 65–67% против 30% индуистов. Присоединить к
себе ещё четыре-пять миллионов мусульман? Зачем? Дели было в первую
очередь заинтересовано в том, чтобы соседи перестали покушаться на
установленную ещё в 1948 году линию разграничения. Исламабад
регулярно заявлял о необходимости проведения плебисцита по поводу
самоопределения этих территорий, что индийцев, очевидно, изрядно
напрягало. Рассматривалось несколько вариантов, в том числе
создание из пакистанской части Кашмира отдельного небольшого
государства, которое не могло бы предъявлять претензии к большой
Индии.